бежать сломя голову. В этом доме не живут радость и улыбки, тут все пропитано страданиями и болью. Я не знаю, почему я это ощущаю. Никогда не замечала за собой какой-то особой сверхчувствительности. А дом, если отмести мои страхи, выглядит презентабельно. Возможно, я просто себя накручиваю?
– Мне тут не нравится! – говорю, следуя за ним по витиеватому коридору.
На меня накатывает паника, дикое желание немедленно бежать отсюда, неважно куда. Главное, как можно дальше от этого дома. Я не могу тут дышать.
– Меня это должно волновать? – бросает насмешливо.
На что я рассчитываю, что он передумает?
– Я не могу тут жить! Я сойду с ума!
Он даже не соизволил ответить. Не понимаю, как я смогу дождаться Итана? Я на грани истерики, и не могу понять ее причин. Меня словно атакуют невидимые призраки, хватают за горло, не дают дышать.
Мимолетный взгляд на стену, и меня словно пронзает удар грома. Подхожу ближе, не могу оторвать взгляд от портрета. В океане хаоса и скорби он ощущает как оплот чистоты и тепла. От полотна веет счастьем, радужной энергией, которая резонирует с моей душой. Что-то близкое, невероятно притягательное, хочется неотрывно любоваться. И это очень странно, ведь на картине изображен… Ди Торрес. Или… нет… это не может быть он. Возможно, его брат, родственник?
Слишком большой контраст с оригиналом. Одно лицо, и в то же время совсем другое. На картине оборотень выглядит моложе, не так по внешности, как по состоянию души, в нем нет холода, а сапфировые глаза, словно целая вселенная, озаренная всполохами звезд. В них нет арктического холода, они согревают. Хочется прыгнуть с разбега, окунуться в темно-синее сияние, и познать бесконечный рай. Глаза на полотне выглядят как живые, манят открыть душу, позволить им воплотить мои грезы.
– Пошли, чего застыла, – вздрагиваю, от его голоса за спиной. Он словно разрезал дивное видение, искромсал рай, утопив все в могильном холоде.
– Это… ты… там? – губы едва шевелятся, я все еще не в силах оторвать взгляд от портрета.
Идеальные черты лица, ими можно любоваться вечность. Если бы он сейчас ожил, не задумываясь, бросилась бы к нему в объятия. В этот момент портрет превратился для меня в центр вселенной. Мир замер. Исчез. Есть только сапфировые глаза, и я очарованная их невероятным маревом. Он, словно существует вне времени и пространства, и зовет именно меня. Или это лишь мои фантазии?
– Да… я, – отвечает неохотно.
– Потрясающая работа художника… – протягиваю руку, хочу дотронуться и не решаюсь. – Когда был сделан портрет? – мне почему-то хочется узнать об этом полотне все. Будто он действительно живой и может меня спасти от любых горестей.
– Одиннадцать лет назад, – три слова и сто оттенков боли в них.
– Ты тут совсем… другой… – смотрю на полотно и не понимаю, как могла произойти столь разительная перемена.
Ведь внешность оборотня осталась практически
