приподнял руку. Я ждал, что раненый мне покажет, но у него оказались свои мотивы поведения:
– Тонс. Тонс Крагер, – выговорил отчетливо Охотник.
И еще что-то.
– Пришло время представляться, – понял я.
Пожал плечами на дальнейшие слова и назвался только что придуманным именем, похожим на имя Охотника по стилистике, и на мое старое:
– Ольг. Ольг Прот.
Да, так будет лучше всего: и привыкну легко, и на местное имя похоже.
Совместный прием пищи, наверное, что-то означает в здешних традициях, если сразу во время еды Охотник назвал свое имя. Что-то вроде, как статус гостя получаешь, когда тебя пускают к себе и разделяют трапезу. Тонс тоже кинул в рот горсточку каши, похоже, для ритуального закрепления знакомства.
Особой реакции на свое имя не дождался: Тонс просто кивнул и как-то еще отмечать знакомство не стал. Похлопал по боку котелка и махнул – типа, все можешь съесть. Сам поднялся осторожно и отошел от стола.
Оставшиеся полкотелка кулеша, каши с мясом, улетело у меня за пять минут. Много я потерял энергии и даже вот так объевшись, еще не насытился.
Ладно, пора узнать, как устроена жизнь на стоянке и где брать воду, как помыть посуду и где расположен туалет. Вопросов много, но не спросить ничего, только жесты помогают общаться.
Тонс вернулся к столу, держа в руке мокасин своего погибшего напарника. Присел, долго и угрюмо смотрел на то, что от того осталось. Потом оглядел меня, видно, что без особой надежды, и на свою рану тоже глянул. Тяжело вздохнул и обратился ко мне, спросил что-то. Ответить я не могу нормально, и он быстро это понял, снова уставившись на мокасин.
Видя грусть по товарищу, которого Охотник считает однозначно погибшим, и по тому, что настроение у Тонса, как у человека, ждущего вскоре смерть, меня осенило!
Я обдумал свою, пришедшую в голову, мысль, потом еще раз покрутил ее по-всякому. И пришел к выводу, что пора действовать и донести до Охотника то, что знаю пока только я один.
Пора порадовать Тонса, попробовать поднять ему настроение и, главное – свой статус тоже. Известие, что Зверь мертв, наверняка поспособствует всему этому. Похоже, он не верит, что мы сможем отбиться от Зверя, и ждет скорой смерти от зубов местного Альфы. Я его понимаю: остановить такую зверюгу невозможно без ловушки и толпы загонщиков.
Поэтому я сначала позвал Тонса по имени, потом указал на мокасин, на рану на груди Охотника и как смог, жестами спросил, кто это сотворил.
Охотник с недоверием поглядел меня и коротко ответил:
– Корт..
Так я узнал первое слово на местном языке.
Пришлось подхватить сучок и по мере своих способностей на разглаженной земле нарисовать большого свирепого кота, больше похожего на свинью в моем исполнении и, тыкая сучком в творение рук своих, спросить:
– Корт?
Тонс кивнул.
Дальше я отмерил расстояние
