на момент их внесения в уставный капитал Общества (2004 г.). Между тем, по мнению органов следствия, на конец отчетного периода акции этих компаний следовало учитывать по их рыночной стоимости, сформировавшейся на бирже, которая на дату составления отчетности (2013 г.) обесценилась. Позднее, на основании неверно рассчитанной прибыли, Д. и другие члены Правления получили завышенные премии за 2013 г. на 202 944 000 руб. Из названной суммы 88 280 638 руб. Д. присвоил себе, а оставшиеся деньги совместно с Ф. растратил в пользу других лиц (членов Правления Общества).
Оставляя без подробного анализа другие признаки хищения (примечание 1 к ст. 158 УК РФ), остановимся лишь на одном из них – противоправности. Присвоение (как и растрата) имеет место лишь при условии, что у виновного лица отсутствует право на имущество, обращенное в его пользу (или пользу иных лиц) [1, с. 260]. Д. на протяжении всего процесса расследования в отношении его уголовного дела утверждал, что он и Ф. руководствовались действовавшим на момент составления отчетности Положением по бухгалтерскому учету «Бухгалтерская отчетность организации», утвержденным Приказом Минфина РФ от 6 июля 1999 г. № 43н (далее – ПБУ 4/99). Данное Положение разрешало на основании ч. 1 ст. 30 Федерального закона «О бухгалтерском учете», в отступление от п. 20 ПБУ 19/02, указывать в учете ту стоимость акций дочерних компаний, по которым они были внесены государством в уставный капитал Общества (в 2004 г.). При этом к бухгалтерскому балансу и отчету о финансовых результатах за 2013 г. обязательно должно было быть приложено пояснение, оговаривающее данное обстоятельство.
Следует отметить, что указанные нормы при составлении и утверждении отчетностей, а также начислении премий председателю и членам правления Общества были соблюдены в полной мере, о чем свидетельствуют имеющиеся в материалах дела заключения ревизионной комиссии, аудиторов и специалистов.
Примечательно, что подход о правомерности отступлений от ПБУ 19/02 при отражении в бухгалтерской отчетности финансовых вложений получил применение в практике деятельности ряда публичных компаний («Аэрофлот – Российские авиалинии», «Роснефтегаз» и др.). Более того, этот же подход продолжал применяться в деятельности Общества и после привлечения к уголовной ответственности его бывших руководителей – Д. и Ф.
Таким образом, действия Д. нельзя квалифицировать как противоправное обращение чужого имущества в свою пользу, поскольку они не противоречат действующему законодательству. В свою очередь, отсутствие противоправности в действиях Д., а стало быть, и осознания им противоправности (как обязательного интеллектуального элемента умысла виновного лица при совершении хищения [2, с. 385–386]) своих действий, делают невозможным обвинение его в присвоении чужого имущества.
2. Г. было предъявлено обвинение в совершении мошенничества, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, то есть хищения чужого имущества путем обмана, совершенного в особо крупном размере. По версии следствия, Г. представил по месту своей
