изъято и виновный имеет реальную возможность им распоряжаться по своему усмотрению или пользоваться им»17. Таким образом, доктрина (теория) «реальной возможности» стала той основой, на которой строилась правовая позиция судов при рассмотрении дел о хищении имущества и определении момента его окончания.
Указанная доктрина сохранила свою актуальность на протяжении достаточно долгого времени. На ней строились правовые позиции Пленума Верховного Суда СССР, нашедшие отражение в постановлении № 11 от 5 сентября 1986 г. «О судебной практике по делам о преступлениях против личной собственности», согласно которому «кража, грабеж и мошенничество считаются оконченными, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность пользоваться или распоряжаться им по своему усмотрению» (п. 14).
Однако с принятием в 1996 году УК РФ, в котором было закреплено законодательное определение хищения чужого имущества (примечание 1 к ст. 158), указанная доктрина, а вместе с ней и правовая позиция судов по определению момента окончания хищения вступили в противоречие с легальной дефиницией хищения. Касаясь этой темы, мы еще в 1999 году писали, что моментом окончания хищения следует считать причинение ущерба собственнику или иному владельцу имущества18, ибо в таком случае действительно под охрану будут поставлены интересы потерпевшего. «Как только потерпевший лишается своего имущества, ему, можно утверждать, причиняется ущерб… Ждать, чтобы в таких случаях после изъятия чужого имущества виновный еще и получал возможность распоряжаться «по своему усмотрению» этим имуществом, больше соответствует интересам виновного, чем интереса борьбы с посягательствами на собственность»19.
Но Пленум Верховного Суда РФ не торопился отказаться от доктрины «реальной возможности». В постановлениях № 29 от 27 декабря 2002 г. (в ред. от 16 мая 2017 г.) «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» (п. 6), № 51 от 27 декабря 2007 г. «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» (п. 4) момент окончания кражи, грабежа и мошенничества (в форме хищения чужого имущества, совершенного путем обмана или злоупотребления доверием) определялся по-прежнему. Даже в случае мошенничества в отношении денежных средств, находящихся на счетах в банках, момент его окончания («зачисление денег на банковский счет лица») связывался с непременным получением лицом «реальной возможности распоряжаться поступившими денежными средствами по своему усмотрению» (п. 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 51 от 27 декабря 2007 г.). Единственное изменение в позиции высшей судебной инстанции связано с тем, что определение момента окончания хищения теперь зависело от его формы20. По этой причине моментом окончания присвоения чужого имущества, например в постановлении № 51 от 27 декабря 2007 г. (п. 19), признается момент, «когда законное владение вверенным лицу имуществом стало противоправным и это лицо начало совершать действия, направленные на обращение указанного имущества
