полицейский в штатском. Коренастый мужчина лет пятидесяти с роскошными усами.
– Да. Это я, – ответил Дик.
– Инспектор Энтони Стрикленд. Вы брат Анны Оливии Кавендиш?
– Да.
– Вы присутствовали здесь в момент преступления?
– Нет.
– Вы слышали какие-нибудь подозрительные крики, когда подходили к месту?
– Нет.
– Расскажите, что вы видели…
Не в силах отделаться от мысли, что участвует в любительской постановке спектакля, Дик начал рассказывать. Но видел он не так много. Только Джеймса на коленях у тела Анны.
Инспектор слушал внимательно, иногда делал пометки в блокноте, порой задавал уточняющие вопросы. И все же наверняка ему дали команду замять дело. Ричард не верил в правосудие. Фемида слепа, и если положить на одну из чаш ее весов золотую монету, то она неизбежно перевесит.
Вопросы. Ответы. А в нескольких шагах лежала мертвая Анна. Дик никак не мог поверить в то, что его сестры больше нет. Ему хотелось встать, поднять ее на руки и отнести домой, в тепло…
– Хотите выпить? – вдруг предложил инспектор.
– Выпить? – растерялся Ричард.
– Да, у меня есть виски. Прихватил на всякий случай. Холодно. – Полицейский достал из внутреннего кармана пальто флягу и протянул ее Дику.
– Спасибо…
Глоток. Еще глоток. Еще. Крепкий напиток огнем опалил горло. В голове почти сразу зашумело, и чувства притупились, подернулись дымкой безразличия.
– Выпейте еще, – разрешил инспектор, – вам не помешает. И послушайтесь моего совета: идите домой и ложитесь спать. Я записал ваши показания, больше вам здесь делать нечего.
– Вы оправдаете его?
Дик выпил еще немного и посмотрел в сторону Джеймса. Граф, сгорбившись, сидел на скамье у пруда.
– Пока не знаю. Вина этого юноши не так очевидна, как вы думаете.
– Разумеется. – Ричард встал, вернул флягу инспектору. – Ведь этот юноша – граф Сеймурский.
– Идите домой, мистер Кавендиш! И выспитесь как следует. – Теперь полицейский уже не просил, а приказывал. – Очень надеюсь, что вам достанет ума не планировать самосуд или затевать дуэль. Во всяком случае, пока не опомнитесь достаточно, чтобы здраво рассуждать.
– О чем здесь рассуждать?! – вдруг вспыхнул Дик. – Джеймс ненавидит меня! Понятия не имею почему. Он просто… больной ублюдок. А теперь его болезнь превратилась в одержимость и он убил мою сестру! Не рассказывайте о его невиновности! Эта сволочь заплатит золотом, а вы со спокойной совестью объявите Анну самоубийцей или…
– Мистер Кавендиш…
– Анна не самоубийца!
Охваченный праведным негодованием Дик даже не заметил, как к ним подошел привлеченный криками Джеймс.
– Я готов поклясться в этом на Библии. – Голос графа, обычно хрипловатый, теперь
