реальных событий нашей сиюминутной действительности! Выходит, вы народ-то того, обманываете!..
– Как обманываю? – не поняла писательница. – В каком смысле?
– А в том смысле, что народ привык своим писателя´м доверять! – Опять «писателя´», что ты будешь делать!.. – А если вы из головы выдумываете, а не пишете всю народную правду в совокупности с нашими правоохранительными органами, призванными встать на защиту в виде полиции, как сказал в своем послании президент, значит, вы занимаетесь самым что ни на есть обманом!
И махнул треухом на Маню.
Она моргнула.
– Дело в том, – начала она, собравшись с силами, – что все детективы придумываются, если, конечно, это не документальная история! Например, в Америке до сих пор очень в моде романы-расследования, кто убил президента Кеннеди! Там уж никак нельзя придумывать, нужно собирать документы, факты и писать исключительно на их основе, а мои романы…
– Вот оно и получается, что романы ваши, так называемые, одно сплошное вранье и обман народонаселения!
– Следующий вопрос, – тихо, но отчетливо процедил у Мани за спиной Денис, директор «Буквоеда». Он всегда приходил на ее встречи с читателями – поддержать.
– Итак, следующий вопрос! – ликующим эхом отозвался ведущий. – Вот в третьем ряду, дайте микрофон, пожалуйста!
Юноша в очках шарахнулся от микрофона, который сунули ему под нос, и спросил что-то неслышное за гулом толпы.
– В микрофон говорите!
Юноша покосился на микрофон, кашлянул в него так, что во всех колонках грохнуло и по магазину прокатилось эхо, опять отшатнулся и спросил мимо – ни слова не разобрать.
– Как вы начали писать? – громогласно перевел кто-то из рядом стоящих. – Он спрашивает, как вы начали писать!
Маня Поливанова затянула довольно скучную историю о том, как она «начала».
Она сочиняла романы последние лет десять и все это время никак не могла придумать, как вразумительно отвечать на вопросы, вроде «где вы берете сюжеты» и «как начали писать»!..
«Начала» она следующим образом. Ей было лет шесть, когда родители кое-как научили ее писать, то есть, высунув язык, старательно водить ручкой по бумаге. Это называлось «подготовка к школе». На бумаге оставались слова. Сначала они были все одинаковые, по слову на строчку, – в прописях. Потом стали разными – по три слова в предложении, в диктантах. Потом вдруг маленькая Маня сообразила, что можно писать их сколько угодно, когда угодно и в любом порядке, и это и есть восторг и упоение! Можно писать про лесную полянку, про медвежат, собак или космические корабли – это когда постарше стала! Про космические корабли получалось особенно здорово, и этими кораблями были исписаны широченные листы бумаги, на которых отец составлял глубоко научные и столь же непонятные программы для ЭВМ. На одной стороне программа, на другой про космические корабли. Листов было много, кучи, кипы! Потом пришло время историй про любовь, и напора Маниной подростковой фантазии не выдерживала ни одна тетрадь по химии. Почему-то
