независимо, и государю нужно было проявлять в отношениях со знатью осторожность. Любой вельможа имел право, оскорбившись, отбыть со всей челядью к другому владыке, при этом еще и сохранив свои вотчины.
В Москве и во всей стране была свежа память о том, как всего полтора десятилетия назад отец Ивана, изгнанный из собственной столицы, униженный и искалеченный, скитался по Руси, моля о помощи других князей и прося убежища у богатого Новгорода.
Однако к концу княжения Ивана III положение монарха поднялось на такую небывалую высоту, что для страны с подобным устройством власти вошло в обиход новое название «государство» – как производное от слова «государь», то есть нечто, принадлежащее одному-единственному человеку. Мы видели, что Иван Васильевич относился к собственной семье как к государственному институту, однако верно и то, что государство он тоже рассматривал как подчиненную ему большую семью – не в том смысле, что любил своих подданных (он и родственников-то не особенно жаловал), а по принципу взаимоотношений. Русский государь был патриархом, «отцом»; все остальные жители страны – его «детьми». В патриархальной семье отец руководствуется не законом, а собственными представлениями о правильности, главным же достоинством детей считается беспрекословное послушание. Отец-государь лучше знает, а если в чем ошибся, то ответит не перед народом, а перед Богом. (В разделе, посвященном царствованию Ивана Грозного, мы увидим, до каких эксцессов могло довести подобное представление о государстве.)
Возвеличивание монархической власти, стоявшей в 1462 году сравнительно невысоко, а к началу XVI века уже поражавшее иностранцев своими масштабами, было процессом постепенным и складывалось из нескольких компонентов.
Иван III не придавал большого значения внешней пышности, если только она не давала какой-то практической пользы. Ему, кажется, было не столь важно, какой у него на голове венец – пускай скромный великокняжеский, лишь бы обладать настоящей властью. Германский император Фридрих III, искавший в русском правителе союзника против турок, однажды предложил ему королевскую корону, но Иван Васильевич отказался от громкого титула, который поставил бы его вровень с соседними сюзеренами – шведским, польским, датским королями. Принять корону из рук императора означало бы признать себя ниже чужеземного владыки, да и в статусе упомянутых выше королей, с точки зрения московского властителя, ничего завидного не было. Для него было важно называться «государем всея Руси», хотя это звание было не констатацией факта, а скорее декларацией о намерениях.
Титул «государя всея Руси» (тогда писали и говорили «господаря») мелькал в грамотах московских князей и прежде. Впервые он стал употребляться еще в первой половине XIV века – по аналогии с митрополитами всея Руси, перенесшими свою резиденцию в Москву. Однако Иван III, поставивший «всерусскость» на первое место в официальной
