Дэвис как раз закончил выписки и уже встал, собираясь уходить, однако, услышав вопрос, остался на месте и уточнил:
– А что, в Бате произошло убийство? Нет, не читал ничего подобного. И кого же, скажите на милость, убили?
– О, ужасное, дикое убийство! – воскликнул мистер Хиггинс, не отрывая взгляда от камина и глядя в огонь неестественно расширенными глазами. – Страшное, зверское убийство! Интересно, какое наказание понесет преступник? Думаю, ему самое место в пылающей глубине этого пламени. Посмотрите, каким далеким оно выглядит и как расстояние увеличивает его до невиданных, непостижимых размеров!
– Дорогой сэр, у вас жар. Вы отчаянно дрожите и трясетесь! – ответил мистер Дэвис, подумав, однако, что собеседник не только дрожит, но и явно бредит.
– Ах нет! – возразил мистер Хиггинс. – Дело вовсе не в жаре, а в отчаянно холодном вечере. – Он сменил тему и увлеченно заговорил о статье в «Джентльменс мэгэзин», поскольку сам был заядлым читателем и разделял интересы мистера Дэвиса в большей степени, чем прочие обитатели Барфорда. Наконец стрелка часов почти подобралась к десяти, и мистер Дэвис встал, намереваясь отправиться домой.
– Нет, Дэвис, не уходите. Хочу, чтобы вы посидели со мной. Выпьем вместе бутылку портвейна, и Сондерс будет доволен. А я тем временем расскажу об убийстве, – предложил Хиггинс тихим и хриплым голосом. – Подумать только! Эта пожилая леди читала Библию перед собственным камином, когда он убил ее.
Он смерил мистера Дэвиса странным пристальным взглядом, словно ждал сочувствия.
– О ком вы говорите, любезнейший? Что за убийство до такой степени вас встревожило? Здесь никого не убили.
– Глупец! – с неожиданным раздражением вскричал мистер Хиггинс. – Говорю же вам, что дело было в Бате!
Однако он тут же заставил себя успокоиться почти до бархатно-мягкой манеры, положил руку на колено собеседника и, так, ненавязчиво, того удерживая, принялся излагать подробности занимавшего его мысли преступления. Однако манера его отличалась неестественным, каменным спокойствием. Он ни разу не взглянул в лицо собеседника, а время от времени, как потом вспоминал мистер Дэвис, пальцы сжимали его колено, словно железные тиски.
– Она жила с горничной в маленьком доме на тихой старомодной улице. Люди говорят, что она была очень жадной: все копила, копила, ничего не давая бедным. Грешно, безнравственно, не так ли? Вот я, например, всегда подаю бедным, потому что однажды прочел в Библии, что любовь искупает множество грехов[22]. А злая старуха никому ничего не давала, а лишь копила и копила деньги. Кто-то об этом узнал. Она ввела беднягу в искушение, и Бог покарал ее за это. Этот мужчина – впрочем, возможно, это была женщина, кто знает? – короче говоря, этот человек услышал, что хозяйка ходила в церковь по утрам, а служанка по вечерам. И тогда, когда и улица, и дом пустели, а вокруг сгущалась ранняя
Послание Петра, 4:8. «Прежде всего имейте друг ко другу усердную любовь, ибо любовь покрывает множество грехов».
