так фамильярно называл Кирилла Олеговича?
Я промолчала, разглядывая пушистые помпоны на своих тапочках. Не ответила ни да, ни нет.
– Послушай, Маша, что бы он тебе ни говорил, что бы ни предлагал – не соглашайся! Он опасный человек. Он разобьёт тебе сердце и разрушит твою жизнь.
– Ты-то откуда знаешь?! – вскинулась я.
Сама не ожидала, что брошусь на защиту Ярцева. Но что-то внутри меня подталкивало возражать мужу.
– Поверь, я знаю больше тебя! Не доверяй ему. Не ведись на его харизму, – увещевал Димка.
– Я не ведусь.
– Вот и хорошо. Если он хоть пальцем к тебе прикоснётся, я урою этого мудака.
За окном зашуршал гравий под колесами машины. Приехало такси. Димка чмокнул меня в щёку и вышел из дома. Я окончательно перестала что-либо понимать.
4. Выбор Кирилла
Мой муж явно невзлюбил Кирилла Ярцева. Но за что? Я бы поняла, если бы негатив проявлял Кирилл: «Ты переспал с моей любимой женщиной, и я тебя возненавидел!». Тут всё логично. А наоборот – нет. Кирилл-то ничего плохого Димке не сделал.
Или сделал?
Как я ни крутила эту мысль в голове, вывод напрашивался один: Димка безумно ревновал Зою к мужу. Видимо, знал, что она никогда не разведётся с Кириллом, и бесился от ревности. При этом убеждал меня, что между нами всё хорошо, и его отношение ко мне не изменилось. Да, он не сказал «я тебя люблю», но его слова звучали оптимистично. У него какие-то личные проблемы, но ничего страшного, он с ними разберётся, и мы будем жить по-прежнему. Ходить на работу, копить на дом, ездить по выходным в кино и заниматься сексом раз в неделю. А ещё он будет тосковать по Зое…
Перед домом снова затормозила машина – большая и чёрная, как у Кирилла. Накинув куртку и всунув голые ноги в резиновые сапоги, я выскочила во двор. Точно! Это была его машина! Из неё вышел телохранитель Виктор с гигантским букетом белых роз.
– Вы Мария Истомина? – спросил он так, словно мы не встречались каждый месяц в салоне «Натали».
Или раньше он не знал моего имени?
– Да, это я.
– Кирилл Олегович просил вам передать, – он протянул мне букет.
– А где он сам?
– На конюшне, – Виктор дёрнул квадратной челюстью в сторону «Ярцевских конюшен».
Видимо, после стрижки Кирилл заехал к жене. Может, и в аэропорт её отвезёт.
Розы были такими тяжёлыми, что мне пришлось прижать их к груди. Виктор сел в лимузин и уехал. Между бутонами торчала карточка с надписью от руки: «Маша, спасибо за всё». За что «за всё»? За новую стрижку, которая шла ему больше старой, или за то, что я разрешила себя поцеловать?
Вернувшись домой, я нашла чистое ведро и поставила туда цветы, а записку скомкала и выбросила.
Что он делал? Он соблазнял меня – сознательно и технично. А я плыла от его взглядов, рук и губ. От того, что он не скрывал свой красноречивый стояк под тонкой тканью костюмных брюк. Оказалось, что я соскучилась по этому ощущению, –
