контролирует своё поведение. Всё время меня обнимает, нашёптывая комплименты, и нежно целует в шею или в плечо. И все окружающие, конечно, наблюдают за проявлением его чувств к беременной невесте. Сама я и двух слов никому не сказала, пытаясь быть невидимкой. И чувствую, что остро нуждаюсь в передышке.
– Мне нужно в туалет, – шепчу Матвею, выпутываясь из его объятий.
– Я провожу, – он с готовностью ставит очередной бокал на край стола и, взяв за руку, ведёт меня в холл. – Вон та дверь, – указывает в дальний угол.
– Спасибо. Я найду дорогу обратно, – обещаю ему, натянуто улыбаясь.
Он возвращается в гостиную, а я шмыгаю к входной двери и выбегаю на крыльцо. В туалет я пока не хочу, а вот глотнуть свежего воздуха...
На улице уже стемнело. Подобрав подол платья, осторожно спускаюсь по лестнице. Сад хорошо освещён, и я неспешно шагаю вперёд по идеально ровной дорожке, выложенной брусчаткой. Стараюсь ступать почти беззвучно, но мои каблуки всё равно постукивают. Я пугаюсь каждого шороха, комкая ткань платья в ладонях, но возвращаться обратно пока не хочу.
Это всё слишком... Слишком! Эти богатеи, это общество, эта ложь... И ещё сам хозяин дома... Его лицо до сих пор стоит перед глазами. Лёгкая небритость на широких скулах и волевом подбородке... Слегка отросшие на макушке волосы в относительном порядке, но так же, как у сына, немного торчат. Пухлые, красиво очерченные губы... Глаза как у пантеры... Завораживающие и пугающие одновременно. Элегантный. В строгом костюме тёмно-синего цвета.
Этот мужчина приковывает взгляд, невзирая на то, хочет он этого или нет.
Так значит, ему сорок два... А Матвею двадцать. Александр Одинцов слишком рано стал папой. Я всегда думала, что он старше.
Неторопливо прохожу мимо машины Матвея. Что находится в этой части сада, я не знаю, и решаю повернуть обратно. Однако тут же замечаю, что ворота гаража приоткрыты, и оттуда виднеется полоска света. Но это же не моё дело, верно? Зачем мне смотреть, кто находится в гараже?
Поворачиваю обратно, но и шагу не успеваю ступить, потому что слышу сдавленный крик. Потом шум какой-то возни или ударов... Не понимаю... Мои ноги прирастают к брусчатке. Я вновь смотрю на гараж. А потом неожиданно для себя иду на странные звуки. Сама загоняю себя в ловушку, ведь любопытство никогда не приводит ни к чему хорошему.
Оказавшись рядом, немного сгибаюсь и подныриваю под рольставни. В помещении горит тусклый свет, но я никого не вижу. Гараж оказывается просто огромным. Несколько машин припарковано у дальней стены. Множество стеллажей ровными рядами стоят по периметру, и я передвигаюсь так, чтобы в любой момент суметь спрятаться за одним из них. Сказать, что я делаю это очень громко – ничего не сказать. Как бы ни придерживала подол платья, он всё равно шуршит и задевает инструменты и коробки на нижних полках стеллажей.
Когда дохожу до самой последней машины, она заводится, и загораются фары. Я ныряю за стеллаж, выглядываю из-за него, и меня тут же сотрясает дрожь.
В свете фар – лужа крови. Двое
