Проведя весь день в собственных загонах, возвращаюсь домой достаточно поздно. Въехав во двор, оставляю машину рядом с гаражом перед машиной сына. Значит, они дома... Перебрасываюсь парой фраз с дежурящей охраной, убеждаюсь в том, что всё спокойно, и захожу в дом. Сразу слышу смех из гостиной. Он такой же чистый, как и взгляд синих глаз.
По телу проносится странное предвкушение, которое я тут же пытаюсь потушить.
Она – девочка твоего сына, Одинцов! О чём ты, чёрт возьми, думаешь?
Иду на голоса и сразу вижу Миру. Встав у зеркальной стены, она закрывает глаза ладонями, а Матвей, обнимая её сзади, пытается убрать руки от лица. На девушке новое платье. Наверняка подарок моего сына, потому что только он мог нарядить её в нечто подобное. И это не то, что я хотел бы на ней видеть. Я же сказал: скромную... нормальную одежду! А не это...
На Мире белое платье, которое, вероятно, не предполагает ношение лифчика. Бретелек нет, верх платья плотно обтягивает грудь, и я отчётливо вижу очертания острых сосков. Платье короткое и узкое. Слишком плотно облегает бёдра. Её стройные ноги кажутся ещё длиннее, да ещё и новые туфли на приличном каблуке...
В штанах как-то сразу становится тесно. И меня это всерьёз беспокоит.
Мира распустила волосы. Они прикрывают её плечи и струятся по спине, придавая её образу ещё больше нежности. А белый цвет платья, несмотря на то, что само оно очень вульгарное, ей идёт.
Громко сглотнув, я замираю. Матвей замечает меня в отражении зеркала. Его взгляд становится жёстким. Сын кладёт руку на живот Миры и, откинув её волосы с плеча, целует в шею, не сводя с меня злого взгляда. Девушка тут же отдёргивает ладони от лица, открывая глаза. В них лёгкое замешательство.
– Привет, пап, – хмыкает Матвей, оторвавшись от её длиной шеи. – Как тебе Мира?
– Никак, – бросаю сухо, избегая её взгляда.
– Нам пора, – сын берёт девушку за руку, тянет к выходу. – Будем поздно, – бросает мне.
Моя рука сама по себе выстреливает в её сторону. Схватив Миру за локоть, заставляю их обоих остановиться.
– Пусть переоденется, – говорю, всё ещё избегая её взгляда.
– Ой, да перестань! – возмущённо фыркает Матвей. – Что не так с её платьем?
– Оно вульгарное! В таком виде она просто позорит и тебя, и себя!
Наконец смотрю в синие глаза. Они невероятно большие, и кажется, что в любую минуту могут наполниться слезами.
Мира вырывается и бежит к лестнице.
– Твой отец прав, – бросает она Матвею, пытаясь улыбнуться. – Сейчас надену что-нибудь своё и вернусь.
Исчезает в коридоре второго этажа, а я продолжаю смотреть ей вслед, испытывая шквал непонятных чувств. А Матвей подливает масла в огонь:
– Отлично, пап! Ты – сама галантность!
Проигнорировав сарказм сына, ухожу в столовую. Слышу, как хлопает входная
