style="font-size:15px;"> В общем, женщина (природа которой как раз исключает одиночество) легко поддается этим убеждениям и решает, что ей тоже хочется быть одинокой и жить ради удовольствий. Потом, примерно к 30 годам, эта точка зрения меняется, но только уже поздно: в районе тридцатника замуж выходят только 7 % холостячек (между прочим, из них, как правило, и получаются отменные жены).
А те, кто помоложе, до поры не особенно задумываются на эту тему и бравируют идеями типа: «Да мне клево одной; что хочу, то и ворочу; ни перед кем не отчитываюсь и носки стирать ничьи не собираюсь». Влияние мужских носков на женскую психологию вообще загадочно – во всех дискуссиях на темы гендерных отношений они рано или поздно упоминаются. Видимо, этот образ что-то значит для женщины, недаром даже в сфере интимных отношений одной из наиболее унизительных для себя вещей женщины называют секс с мужчиной, раздевшимся догола, но не снявшим носки:-).
Следует признать, что и многие мужчины далеки от мужского идеала и что все люди соединяют в себе мужские и женские характерные черты… Так что мужественность и женственность в чистом виде остаются теоретическими конструкциями с неопределенным содержанием.
Поверим классикам и в том, что какой-то процент мужественности в женщине и женственности в мужчине – дело нормальное. Если только этот процент не слишком велик. Но, увы, современная городская цивилизация стремится нивелировать мужские качества, напористо диктуя всем без исключения гражданам женскую модель поведения.
Как писал Эдуард Лимонов, современный белый мир создан для женщин – не только самими женщинами, но и женолюбами тоже. И по наблюдению Лимонова, мужчина постепенно перестает быть достойным своего назначения. В нем воспитываются либо женские качества, либо качества, интересные женщинам. То есть мужчина-любовник предпочтительнее мужчины-воина. Нежный мужчина более успешен, чем суровый. Мужчина-приобретатель более уважаем, чем мужчина-аскет. У мужчины-болтуна больше шансов, чем у парня немногословного, и т. п.
Конечно, и повышение уровня жизни (а значит, и уровня потребления) в больших городах тоже дает о себе знать. И мужчина изнеживается, расслабляется, становится более внушаемым и зависимым от стороннего мнения и веяний моды, отвыкает принимать серьезные решения, нести ответственность за себя и окружающих. Очень часто даже изменяется внешне: от окраски волос и пирсинга до изысканного маникюра и косметических ухищрений.
В городах это явление прогрессирует примерно с середины семидесятых годов и определяется термином «метросексуальность».
К своеобразному «экстриму» можно, по-видимому, отнести и отмеченную гедонизмом жизнь метросексуалов, пытающихся таким причудливым образом подчеркнуть свою самодостаточность и независимость в характерной для постиндустриального общества ситуации социального доминирования в социальной и общественной жизни представительниц «слабого пола». Как ни парадоксально
