службу.
Впрочем, таковое мнение мое предаю на благоусмотрение высшей власти.
Генерал-лейтенант Кнорринг
Мнение командующего Отдельным гвардейским корпусом
Рассмотрев Военно-судное дело о поручике Кавалергардского ее императорского величества полка бароне Геккерне и инженер-подполковнике Данзасе, сужденных первого за произведенную им с камергером Пушкиным дуэль, а последнего за нахождение при оной со стороны Пушкина секундантом, я нахожу их виновными: поручика барона Геккерна в противозаконном вызове камергера Пушкина на дуэль, нанесении ему смертельной раны и, по собственному его признанию, в раздражении Пушкина щекотливыми для него записками к жене его, а подполковника Данзаса, во-первых, в непринятии надлежащих мер или к примирению враждующих, или к отвращению предположенной дуэли, тогда как, несмотря на краткость времени от извещения его о дуэли до совершения оной, он мог бы исполнить последнее, к чему обязывал его и самый закон, тем более что секундант со стороны Геккерна отрицал уже возможность примирения враждующих; и, во-вторых, в противозаконном соглашении быть секундантом; за каковые преступления я мнением моим полагаю поручика Геккерна, лишив чинов и заслуженного им российского дворянского достоинства, определить на службу рядовым в войска Отдельного кавказского корпуса впредь до отличной выслуги; предварительно же отправления его на Кавказ выдержать в крепости, в каземате, шесть месяцев, так как относительно его нет ввиду никаких заслуживающих снисхождения обстоятельств, ибо письмо камергера Пушкина к посланнику барону Геккерну с выражениями весьма оскорбительными для чести обоих Геккернов, при строгом воспрещении дуэли не могло давать права на таковое противозаконное самоуправие; впрочем, всякое рассуждение о сем письме без объяснения Пушкина было бы одностороннее, и в особенности, если взять в соображение, что заключающаяся в том письме чрезвычайная дерзость не могла быть написана без чрезвычайной же причины, которая токмо слабо объясняется показанием подполковника Данзаса и сознанием самого поручика Геккерна, что выражения его в записках к жене Пушкина могли возродить в сем последнем щекотливость как мужа; относительно же подполковника Данзаса, то принимая в уважение немаловременную усердную его службу и отличную нравственность, о которой свидетельствуется в кондуитном его списке, равно бытность в походах и неоднократных сражениях, полученную при штурме крепости Браилова рану пулей в левое плечо навылет с раздроблением кости и заслуженные им храбростью знаки отличия, осмеливаюсь ходатайствовать монаршего милосердия: вменив ему, Данзасу в наказание, бытность под судом, выдержать сверх того под арестом в крепости на гауптвахте четыре месяца и после того обратить по-прежнему на службу; а о поступке камергера Пушкина за смертью его оставить без дальнейшего заключения.
Впрочем, мнение сие и участь подсудимых предаю на всемилостивейшее
