нам – и особенно петербуржцам – под римским именем Аврора. Первичное обустройство мира было в общих чертах завершено: установлена смена дня и ночи, на небе зажглись соответствующие времени суток светила и звезды, по земле потекли реки, а четыре ветра – северный Борей, восточный Эвр, западный Зефир и южный Нот – задули с разных концов света и принялись гонять облака. Но тут что-то впервые пошло не так.
Бюст Океана. 1859 г. Фотография Джеймса Андерсона (1813–1877)
Ночь и ее дети Эфир и Гимера (Гесиод, Теогония). Ок. 1810–1815 гг. Художник: Генрих Фюсли (1741–1825)
Битва богов и великанов. Амфора (кувшин) Ок. 525–500 гг. до н. э.
Гея неожиданно порождает трех одноглазых великанов – циклопов, и еще трех громадных, пятидесятиголовых и сторуких «гекатонхейров» (что в переводе, собственно, и означает «сторукий»). Уран радости от рождения подобных детей не испытал и буквально засунул их обратно – в породившую великанов Землю, заключив их там в глубоком мраке. Страшное бремя терзало и давило несчастную Гею; она изготовила из металла острый серп и призвала детей-титанов восстать против отца. На это согласился только один, коварный титан Крон, или Кронос, чье имя означает «время». Кун деликатно сообщает нам, что Крон лишил Урана силы; от более откровенного Гесиода нам известно, что Крон довольно решительно воспользовался серпом, после чего сверг Урана и захватил власть. Этот акт безусловного зла дал начало его распространению по Земле: очаровательная Афродита, появившаяся из пены, взбитой отрезанным половым членом, была единственным приятным последствием кастрирования Урана. Из капель его крови народились богини мщения Эринии и змееногие великаны, а Ночь в наказание Крону произвела целый сонм пренеприятных персонажей: Таната – смерть, Эриду – раздор, Апату – обман, Кер – разрушение, Немесиду – возмездие и Гипноса – бога сна. Но не того сна, после которого чувствуешь себя отдохнувшим; то был бог сонного паралича, оцепенения и кошмаров. Мир из довольно симпатичного места разом стал юдолью страданий и страха.
Более всего страх терзал самого Крона: вероломно свергнув отца, он и сам боялся быть низвергнутым своими детьми. Мысли о серпе не давали покоя. Крон повелел своей жене, титаниде Рее, приходившейся ему одновременно и сестрой, и супругой, приносить ему всех новорожденных детей, которых он без всякого сожаления проглатывал. В данном случае более поздний антропорфизм снова чуть уступает символическим смыслам архаики: представить себе такое с человеческой точки зрения почти невозможно, но если увидеть Крона как образ всепоглощающего времени, то картина станет более приемлемой для восприятия. Как бы то ни было, но Крон проглотил таким образом Гестию, покровительницу домашнего уюта, богиню плодородия Деметру, будущую первую леди Олимпа Геру, а также ставших впоследствии владыками подземных и подводных глубин Аида и Посейдона. Рея, стремясь спасти от Крона хотя бы одного ребенка, удалилась на остров Крит, где в тайной пещере родила
