style="font-size:15px;"> – Хотелось, – давясь слезами, произнес сын, – сильно.
– Хотелось? – завизжал Наум.
– А что, всем можно, а мне нет? – заревел ещё громче Моисей.
– Что? – прохрипел глава семейства. – Кому можно? Что можно?
– Всем, – продолжал завывать сын, – всем пацанам с нашей улицы. Все хвастаются, а некоторые аж по два раза, а надо мной смеются, говорят, что сапожник без сапог, а я всего первый раз хотел попробовать.
– Господи, пусть мои уши этого не слышат, – прошептал Наум и перед его глазами поплыли круги, – пусть мои уши этого не слышат, чтоб я лопнул.
– А что же она в одном исподнем по двору шастает, сами знаете, какой у нее зад, – продолжал Моисей.
Глава семейства влепил звонкую пощёчину жене:
– Дура, что же твоя корова-дочь без юбки по двору ходит?
– Я думала, может хоть кто-нибудь её из-за забора заметит, может, мужа ей найдём, – плакала женщина.
– Нашла, дура? – и уже обращаясь к дуре-дочери и даже протягивая к ней отцовскую длань, отец спросил: – Ну как ты могла, дочка?
– У-у, – с новой силой заревела Роза.
– За что? За что? – Кантор воздел руки вместе с палкой к потолку сарая, как бы взывая к всевышнему.
– За значок, – вдруг произнесла Роза.
– За какой ещё значок? – заинтересовался отец.
– За депутатский, – рыдала дочка, сотрясая всем своим аппетитным телом, – и за два сольдо. Он мне обещал ещё два сольдо.
– Господи, Господи, моя дочь – шлюха! Моя дочь – шлюха! За два сольдо, отвались мои руки, – заорал Кантор, багровея.
– И за значок, – добавила Роза.
– И за значок? – продолжал бушевать Кантор, – Зачем же тебе, пустоголовой корове, значок депутата? Отвечай, а то убью!
– Он красивый, – выла девица, – беленький, синенький и там ещё орёльчик жёлтенький.
– Убью! – тихо сказал Наум, снова хватаясь за сердце, и выронил палку из ослабевших пальцев.
– Папа, не волнуйтесь, вам надо поесть бульоны, – нежно поддержал за локоть отца учёный сын Алех.
– Уйди, – отец пятернёй оттолкнул лицо сына от себя, – ослиная морда. Ты бы поменьше читал свои книжки, а побольше следил за своими братьями и сёстрами, они же доведут меня до апоплексического удара.
А дочь продолжала реветь, как паровая молотилка, не снижая ни тембра, ни мощности звука.
– Прекрати орать, кобылища. Что ты орешь?
– Пусть значок отдаст, – отвечала Роза, – и два сольдо, раз пользовался.
– Значок тебе? – взорвался Наум и, подняв с земли палку, начал дубасить дочь по чём ни попадя, приговаривая при каждом ударе: – Вот тебе значок, вот тебе ещё значок, а вот тебе кокарда. Ты у меня будешь вся в значках, как королевский улан на смотру. Да что там улан. Как лейб-гвардеец Его Величества.
Дочка прибавила ещё децибел, да так, что старший сын
