дорог – Московско-Виндавской до Крейцбурга и, с согласия Литвы, железной дороги от Шавель до Калкун. С моими доводами полковник Бермонд согласился, обещал мне лично ни в коем случае не идти через Ригу или Лифляндию и даже обещал при встрече на общем Северо-Западном фронте вновь добровольно подчиниться мне как командиру корпуса. На этом мы расстались: к сожалению, он своего обещания не сдержал и разбился об Ригу, никогда не достигнув противобольшевистского фронта.
Перед отъездом я сделал графу фон дер Гольцу прощальный визит, во время которого он выразил полную надежду, что русскими частями, остающимися в Курляндии, своевременно будет оказана генералу Юденичу помощь на правом фланге.
Командир Железной дивизии майор Бишоф пригласил меня на ужин, на котором присутствовали старшие русские офицеры, и выразил наилучшие пожелания для успешной борьбы с большевиками. Я поблагодарил за доброе пожелание и за установившиеся в совместной работе хорошие отношения.
Расставшись с Митавой, я попал в Ригу, где мне пришлось продолжать работу с англичанами. Чрезвычайно отзывчиво отнесся ко мне начальник английской военной миссии генерал Бырт. В Ригу приехал и генерал Гоф, начальник всех союзных миссий на побережье Балтийского моря. Лично он был весьма любезен, приехал ко мне на квартиру ввиду затруднительности для меня ходить, но произвел на меня впечатление чрезвычайно неискреннего человека. Дальнейшее доказало, что он явился злейшим врагом русских начинаний и не допускал возможности совместной работы русских с германцами на противобольшевистском фронте.
Насколько легкомысленно была задумана вся переправа моего отряда из Южной Прибалтики в Нарву, можно усмотреть из того, что никто не позаботился о снабжении меня средствами. Германцы уплатили полностью месячное жалованье всем чинам уезжающего отряда, выдали полностью снаряжение, обозы, артиллерию и большой запас снарядов, но для переброски войск требовались новые крупные средства.
Прибыл из Польши эшелон, так называемый Тульский, с капитаном Стрекопытовым44. Чины этого отряда были необуты, неодеты, жалованья не получали, и пришлось их хоть кое-чем удовлетворить. Выручил лично генерал Бырт, который под собственноручную долговую расписку и за личной ответственностью получил из Латвийского казначейства 800 000 рублей царскими. Он же озаботился о снабжении последних эшелонов, еще неорганизованных, походными кухнями, которые он получил заимообразно от латвийской армии. Всего из Риги было отправлено шесть транспортных пароходов и два воинских поезда в Нарву. С одним из последних пароходов – «Princesse Marguerite» – я уехал со штабом корпуса. Русские рижане собрались на набережной проводить меня. Был отслужен напутственный молебен, на котором великолепно пел хор госпожи Лишиной. Прощание было трогательным, все полны были надежд на успех под Петроградом.
Этим окончилась, собственно говоря, моя активная деятельность в Южной Прибалтике,
