style="font-size:15px;"> Не стоит дожидаться, пока Стоянов покалечит и его…Но как же так?– вдруг подумал Антон.
В самом деле. Как же так?
Как так получилось, что и Марк, и сам Антон – несомненно, обязанные именно Борису Михайловичу тем, что не отправились под суд – спустя несколько лет сделали то, что сделали?
Он снова ясно вспомнил то, что так долго и старательно пытался забыть.
Антон, Марк и Дэн нервно переминаются с ноги на ногу. Они у кабинета директора, ждут своей очереди. Напротив директорской двери, глядя в высокое окно на падающий снег, стоит Рита. Антон смотрит на её напряжённую спину, вздрагивающие плечи, и к горлу, в который уже раз за это утро, подкатывает тошнота. Кроме них в длинном школьном коридоре ни души. Кажется, вся школа опустела.
Из кабинета неожиданно появляется Стоянов и окидывает парней равнодушно-презрительным взглядом. Следом за ним выходит Олеся – со следами слёз на красивом личике, но Антон знает, что она может заплакать в любой момент по собственной воле – и, не задержавшись ни на секунду рядом с теми, кого называла друзьями, идёт в сторону выхода.
Антон вопросительно смотрит на Марка и Дэна – надо решить, кто отправится следующим на допрос к следователям, которые оккупировали директорский кабинет – и понимает, что они тоже боятся. А потом со злостью и завистью думает о том, что кому-кому, а Олесе бояться нечего.
Папаша её точно отмажет.
А ведь именно она начала эту игру.
Но её отмажут, а их посадят.
– Борис Михайлович, – дрожащим голосом говорит Марк. – Помогите нам. Всю жизнь вашим должником буду. Только помогите…
Рита слышит его слова.
Оборачивается.
Смотрит на них долгим безжизненным взглядом.
– Помогите, пожалуйста, это будет справедливо! – присоединяется к просьбе Марка Дэн. Он кажется более спокойным, хотя всё складывается как раз против него. Но отец Дэна тоже не так уж и прост. Возможно, и он со своей стороны пытается влиять на следственный комитет.
Стоянов пристально вглядывается в лица Марка и Дэна, потом поворачивается к Антону, словно ожидая его реплику.
Но Антон молчит. Ему кажется, что если попытаться сказать хоть слово, его точно вырвет, поэтому он просто наклоняет голову.
– Хорошо, – мрачно говорит Стоянов. – Помогу.
Он изо всех сил зажмурился, а потом ещё и надавил пальцами себе на глаза, как будто это могло помочь избавиться от того, что он помнил.
Они ведь сами просили Стоянова о помощи. Благодарили, когда всё закончилось… А сейчас…
– Но он всё равно псих, – сказал Антон вслух.
Таксист покосился, но промолчал.
Телефон в кармане Антона завибрировал. Он не хотел ни с кем говорить, но всё-таки посмотрел на экран.
Лара. Только её сейчас и не хватало!
– Да? – раздражённо ответил
