style="font-size:15px;"> – Да, мне тоже, – я сглатываю ком в горле, стараясь не показывать свою скорбь.
Не знаю почему, но это я хочу оставить для себя. Выплескивать боль потери в гонке с ветром, стоя у обрыва, наедине…
Она отрывается и, вытащив платок из кармана своего рабочего платья, вытирает глаза.
– А я на операции лежала. Вот только выписали меня и сразу к тебе. Даже попрощаться не успела с ними. Она мне дала выходные и…
– Я могу отвезти вас на кладбище, хоть сейчас. Поговорите с ними.
– Завтра, Арсенюшка, завтра, – гладит по предплечью. – Приберу немного только, смотри, как грязно стало.
– Эм… Я, в общем-то…
– Что? – она смотрит заплаканными глазами, а я и не знаю, как ей сказать, что не планировал кого-то нанимать сюда. Сам вроде решил, что справлюсь, многому ведь научился.
– Я же тут один жить буду, Эльвира Анатольевна, готовить умею, кусты стричь тоже.
– Так, я ж просто поухаживать за тобой. Камилла бы мне не простила, если бы я тебя оставила одного. А выплат мне, итак, достаточно. Мы же с твоей мамой добрыми подругами стали за годы, проведенные вместе. Разве могу я сына ее оставить.
Становится стыдно, что ощущаю краску, заливающую лицо. Нет, деньги не проблема, я не планировал тратить их на комфорт, который сам себе умею обеспечить, только и всего.
– Так ты не уедешь? Камилла так переживала, что ты не вернешься, – меня бьет укол вины, что я не успел приехать домой до их смерти, поэтому поднимаю глаза к небу.
– Да, я останусь здесь. Решил так.
– Умница. Отчий дом – он самый родной. А здесь все твое. Дети, когда уехали?
– Вчера буквально разъехались.
– Не собачились хоть, как обычно?
– Нет. Все прошло…
– Идеально, – говорим вместе и смеемся. – Она бы точно так и сказала.
– Да, – улыбаюсь, вспоминая маму.
– Ох, что же я… – всплескивает руками и хватает меня под локоть. – Голодный небось, пошли в дом.
– Ну я вроде поел.
– Твои вроде, – бормочет, пока мы проходим на кухню, откуда доносятся ароматы домашней выпечки и вкусного обеда, заставив проснуться воспоминаниям прошлых лет, словно все хорошо. Все живы. Стоит выйти из-за угла, я увижу маму в своем любимом кресле за ноутбуком, а отец смотрит телевизор. Но ее место пустует, ноутбук в спальне, которую я не трогал и даже не входил, а телевизор безмолвно молчит с лежащим рядом пультом, который теперь никому не нужен. – Вот тебе борщ и второе, – выхватывает меня из мыслей тетя Эльвира, поставив передо мной тарелки. – А эти бургеры, оставь другим.
– Спасибо, – вдыхаю глубоко мясной бульон и хватаю ложку.
– Ты пока ешь, а я скажу, – строго заявляет. – Приходить буду два раза в неделю. Наготовлю, приберу, да постираю. Парень ты взрослый, все понимаю. Если надо, ты говори, помогу всегда, не стесняйся. И платить мне не надо, а то видно, надумал уже. Не возьму и точка.
– Эльвира
