вопрос прояснить отказали,
как и зачем они дочку родили.
Так и живу я, ответа не зная,
Мучаюсь, сидя в своём кабинете.
В мыслях об этом – туманность сплошная.
В поисках мыслью брожу по планете!
Люди в округе счастливые ходят:
Этим вопросом себя не изводят.
В детстве им предки ответ подсказали,
как и зачем они деток рожали.
В поисках знания я докопалась
Даже до старой бухгалтерской книги.
Космосом книга сия оказалась,
в ней не понять нифига, кроме фиги.
Так и осталась одна я в пространстве
(пусть не в пустом, а из множества хлама),
кто не узнал о былом хулиганстве:
как и зачем родила меня мама.
ГАННА ШЕВЧЕНКО
*
Звук непонятный, оркестровый
ползет по улице ночной,
мир на пороге катастрофы,
а мы в палатке овощной
скупаем яблоки и груши
на сотню тысяч лет вперед.
О, это звук, влетевший в уши
и перекрывший кислород.
Какие дивные фактуры
мелькают в сводке новостей,
жаль, я фанат литературы,
а не общественных страстей.
Запретный плод – такая малость —
модель познания Земли,
а сколько нам еще осталось,
не знает даже Аттали.
ВЛАДИМИР БУЕВ
*
Про Аттали однажды я узнала.
Мне стало интересно – я прочла.
Впитав идеи, их в статью загнала1
И с личными стихами сопрягла.
А тут ещё фактуры привалило:
Из каждого земного утюга
Общественная страсть ключом забила
(Навальный с темой царского дворца).
Галактика готова развалиться
(Оркестр играет похоронный марш) —
Её спасать мне надо торопиться.
…Но вдруг передо мной встаёт торгаш.
В себя пришла и поняла: в палатке
Сама средь груш и яблок я стою.
Я замерла в одной крутой догадке:
Быть может, подложили мне свинью?
На входе – «Овощи», ни буквой больше.
А я тут кучу фруктов нагребла.
Модель земного шара ясно тоньше
(Был дома глобус – не уберегла).
В висках опять стучит: плодом запретным
Не груша, а лишь яблоко звалось.
Да! Смысл содержал в себе конкретный
Лишь образ яблока… Тут не срослось.
Литература лишь авторитетна!
И тонны груш не влезут в хилый воз
(Не существует груш новозаветных),
И Аттали для мира – не Христос…
