укол в левый бок.
– Посмотри сюда, урод! Таким же шилом твоя дочь убила себя. Ты думаешь, я ее убил? Нет, это она сама. Я смотрел из окна в доме напротив, как она все это делает. Так что моей вины никакой тут нет. Ты украл мое счастье, понимаешь? Я остался незамеченным, не смог напечататься, не смог добиться в жизни ничего. И теперь вынужден гнить здесь, в больнице. Но знаешь, что меня согревало все эти годы?
Иварс снова закрыл глаза, но открыл их сразу же, как шило вонзилось в ладонь, пройдя сквозь бинты, которыми рука была привязана к ручке каталки.
– Я всегда знал, что придет твой черед умирать и ты окажешься здесь. – От незнакомца пахло пивом и чем-то несвежим. – Но я ждал четыре года, а момент все не приходил. А твоя дочь, она такая доверчивая была. Здоровалась со мной, когда я сидел на скамейке рядом с домом. Я ее спрашивал, как дела у отца. Она приняла меня за твоего знакомого, отвечала, что у тебя все отлично. Но почему так не могло быть и у меня? Почему ты не дал мне шанс, отвечай! Почему?
Он кричал так громко, что Иварс, и без того слабый, чуть не потерял сознание.
– Я не отнимал у тебя счастье. – Иварс говорил, превозмогая боль в ладони и боку. Чувствовалось, как бинты пропитываются кровью, становятся теплыми, отвратительно теплыми и какими-то тяжелыми и липкими. – Ты мог отнести рукопись и другим издателям и агентам, что-то доработать.
– Нет, так не пойдет, ты сваливаешь все на других, когда должен отвечать только за себя. Но ничего, мне уже все равно, как ты оправдаешь свое пренебрежение ко мне, к моему погубленному счастью…
Иварс почувствовал, как острие шила покрутилось у его виска, скользнуло по щеке и остановилось на шее.
Конечно, Иварс хотел видеть убийцу своей дочери, но не предполагал, что это произойдет при таких обстоятельствах, когда и он погибнет от его рук. Иварс снова зажмурился.
– Смотри мне в глаза, урод! Ну что, помогут тебе сейчас твои деньги, твоя шикарная машина? А может, твои авторы этих жалких детективов прибегут сюда и спасут тебя? Размечтался! Останется только позаботиться о твоей жене. Но сначала я напишу некролог. Думаю, это будет мой удачный литературный дебют. Потом книгу о тебе напишу. Но ты ведь для этого должен умереть, так?
– Зачем ты все это делаешь? – Иварсу удалось сжать ладонь, боль немного утихла. – Ведь все равно тебя найдут.
– Кто? Скажи? Твой детектив воскреснет, сдвинет трамвай, отряхнется и придет тебя спасать? – Иварсу казалось, что этот тип не в себе. – Нет, моему счастью быть прочитанным не помешает уже никто.
Может, закричать? Может, кто-нибудь услышит?
– Думаешь о том, чтобы закричать, чтобы вырваться отсюда? – Незнакомец замахнулся рукояткой шила. – Нет, этому не быть! Не надейся, я вижу тебя насквозь, знаю, о чем ты сейчас думаешь. Ну, что ты выбираешь? Шагнешь с крыши? Или прокатишься по лестнице? – Он покопался в кармане и достал телефон. – Я выйду, сниму на камеру со стороны, чтобы не упустить подробностей. А? Как тебе такой вариант? По-моему,
