друг другу препятствия возле жарко растопленного камина.
Стоило нам с Берти переступить порог, как пухленькая барменша в кружевном чепце воскликнула из-за стойки:
– Добрый вечер, путники! Присядьте на лавку да выпейте грогу!
Голден-Халла помог мне снять промокшую шуфу, затем сбросил свою, оставшись в тонкой белой кофте с верёвочками на груди и в узких зеленых брюках. Магические браслеты – изумрудный и голубой – болтались на запястьях сыщика, длинные пальцы украшало несколько колечек. Глядя на них, я мгновенно вспомнила Полынь – главного любителя обвешать себя всевозможными побрякушками, а потом безмерно смущать шолоховскую преступность тем фактом, что охотящийся за ней господин Ловчий выглядит ещё более неформальным, чем эта самая преступность даже в свои лучшие дни.
– Присядьте на лавку да выпейте грогу! – вновь крикнула трактирщица, уже погромче.
Я изумлённо обернулась на неё. Надо же, какая настойчивость.
Голден-Халла тоже вскинул брови, затем послушно опустился на скамью. Едва я села напротив, как трактирщица вышла из-за стойки и поднесла нам две дымящиеся кружки.
– Я угощаю. Сколько за них? – спросил Берти, вытаскивая кошелёк, но трактирщица лишь молча развернулась и удалилась.
– Это странно, да? – я задумчиво проводила её взглядом.
– Очень, – согласился Голден-Халла. – Наша гипотеза о туризме разваливается на ходу: кошелёк был приманкой. Нужны новые теории. Но я не в состоянии нормально думать, когда так замёрз. Придётся сначала отогреться.
– Что ж, «присел на лавку – выпей грогу», – со смешком посоветовала я, с наслаждением обхватывая горячую кружку руками.
Берти склонился над напитком, понюхал и с опаской глотнул:
– Грог как грог, – вынес вердикт он.
– Пей-пей. А я подожду полчаса, вдруг отрава?
– Неужели ты такая жестокая? – заинтересовался Берти.
– Скорее, прагматичная. Чтобы спасти тебя, мне нужно быть в трезвом уме.
Голден-Халла вытащил из саквояжа три крохотных пузырька и гордо водрузил их в центр стола.
– Противоядия от самых популярных ядов, – пояснил он. – Разделим их пополам, если что.
– Ух ты! – Я бессовестно сунула нос к склянкам. – С ума сойти, какой ты запасливый. И вторая шуфа, и зелья…
– Стиль жизнь у меня такой, – рассмеялся сыщик. – Никогда не знаешь, куда занесёт.
– Кстати, а зачем ты приезжал в Седые горы? Отпуск, работа или что-то ещё?
– Всё вместе, – Берти вытянул ноги в сторону камина. – Я ездил в гости к другу. Для этого мне пришлось взять отпуск – с учётом того, что я работаю на себя, это, конечно, было очень ответственное мероприятие. Я торжественно написал самому себе разрешение и даже шлёпнул на него первую попавшуюся печать. И оставил всё это добро у себя на столе в кабинете, чтобы совесть моя была чиста, а по возвращении появился лишний повод пустить скупую слезу умиления
