не хватает», – подумала Кори.
А Нора с помощью Виджила и Риордана расстелила брезент и разложила на нем инструменты. Потом все трое надели наколенники, спустились в неглубокую яму и принялись осторожно сметать с тела песок.
Земля была сухой и податливой, и хотя в археологии Морвуд не разбирался, ему казалось, что дело идет быстро. Через некоторое время Таппан покинул тенистый оазис и встал у края раскопа, наблюдая за работой археологов. В прежние времена Морвуд пошел бы с ним, но сейчас остался сидеть, издали наблюдая, как ученые кропотливо счищают с трупа землю и просеивают ее через сито, чтобы не пропустить ничего, что может представлять интерес.
В этот день Морвуд испытывал особенно сильную усталость, но за многие годы он научился хорошо скрывать свое состояние. Всю правду о его здоровье знали только сам Морвуд и его личный врач. И в ближайшие полтора года пусть так и остается, а потом, отслужив двадцать пять лет, Морвуд уйдет на покой.
Для Морвуда было особенно важно уйти в отставку по выслуге лет, а не по состоянию здоровья. Кто-то сказал бы, что причина в упрямстве или желании все делать назло, но для Морвуда это был вопрос чести. С десяти лет, когда он не пропускал ни одного повтора телесериала «ФБР», Морвуд знал, что хочет стать агентом. Но в нынешние времена, когда он упоминал звезду сериала Ефрема Цимбалиста-младшего, молодые агенты понятия не имели, о ком речь. Многие взрослые забывают о детских мечтах, а вот Морвуд упорно шел к своей цели, особенно после того, как астма, от которой он страдал в юности, медленно отступила. Морвуд тщательно наметил свой путь и к двадцати шести годам стал полноправным специальным агентом; теперь его кумиром был не Ефрем Цимбалист, а Элиот Несс[7]. И Морвуд не был намерен ограничиваться обязательным сроком службы в двадцать лет: еще полтора года, и за лишние пять лет он получит дополнительные выплаты, к тому же уйдет в отставку до того, как достигнет предельного возраста для агента ФБР – пятьдесят семь лет.
Ребята из группы по сбору доказательств закончили свой обход. Морвуд заглянул к ним в фургон, справился, как идут дела, и вернулся на свое место в тени.
Первые годы в бюро – самое интересное время в его жизни. Он обладал способностью щелкать дела как орехи, а благодаря лихости всегда бросался в самое пекло, когда в рейде или при задержании начиналась опасная перестрелка. ФБР награждало Морвуда за усердную работу регулярными повышениями, и не успел он опомниться, как ему прибавили зарплату. Морвуд считал, что удача ему явно улыбается.
А потом ситуация вдруг развернулась на сто восемьдесят градусов.
После двенадцати лет службы, когда Морвуда перевели из Альбукерке в Чикаго, он ничего не знал об аутоиммунных заболеваниях. Но вот началась сильная одышка после напряженной тренировки или погони за подозреваемым. Морвуд решил, что он просто не в форме. Но когда он принялся усерднее тренироваться в спортзале, стало понятно, что причина не в этом. Тогда Морвуд сказал себе, что это астма дала о себе знать после долгого затишья. Вместо того чтобы обратиться
