коз) – чтобы ему от меня моя болезнь не перешла. И потом меня всячески поддерживала, восполняла пробелы в памяти по моей просьбе.
Вот и сегодня мы с ней вдвоём пошли на реку стирать – я более-менее приспособилась к этому процессу, а уж вдвоём выжимать простыни нам было намного легче, чем если бы я это делала одна или с Даринкой. Я у неё расспрашивала о моей жизни с её братом, но она сказала, что сильно не вникала и не лезла в нашу жизнь, только если чем помочь надо было. Родителей она моих не знала, знала лишь, что Гир привёз меня из своего путешествия, в которое он отправился по молодости – хотелось парню мир повидать, да и заработать денег. Ведь их родители уже умерли к тому моменту, а сама Настя была уже замужем. Хозяйство Гиру от родителей осталось небольшое, большую часть он отдал как приданное сестре, а сам отправился на заработки. Где был и что делал – Настасья не знает.
Ну, вроде всё сходится. Парень из провинции приехал в Москву на заработки, там мы каким-то образом познакомились, поженились и уехали сюда. Родители наверняка были не в восторге, но денег выделили – на них и были куплены коровы и прочая живность. Но как я могла на такое пойти – непонятно. И почему я не общаюсь с родителями? Они хоть живы ещё? Сколько хоть лет-то прошло? О, надо было давно этот вопрос задать, это бы многое прояснило.
– Насть, а какой сейчас год? – Спросила я, полоща в реке скатерть со стола.
– Тринадцать тысяч триста восемнадцатый по эльфийскому календарю.
Тут мои глаза полезли на лоб, а скатерть, вырвавшись из ослабевших пальцев, поплыла вдоль берега, уносимая течением, пока не зацепилась за торчащий из воды корень. Я уставилась на трепыхающуюся в воде скатерть, и мне казалось, что это мой бедный мозг трепыхается и бьётся в черепную коробку в попытке осознать сказанное, да и всё происходящее в целом.
– По какому календарю? – Ослабевшим голосом переспросила я.
– По эльфийскому, говорю. Ну, или просто триста восемнадцатый, если считать по новому времени. А что?
– Настя, ты что, выпила? – Спросила я, пытаясь из последних сил найти какое-то рациональное объяснение. – Что ты несёшь? Какие, нафиг, эльфы? Может, ты имела в виду календарь Майя?
– Э-э-э? – Недоуменно спросила Настасья. – А что не так с эльфами? И что за майя?
– Всё не так, Настенька, всё не так, – с улыбкой проговорила я.
Дааа, вот так и сходят с ума. У меня появилась новая теория: я под галлюциногенами. И все окружающие – тоже. И каждый ловит какой-то свой глюк, и при этом каждому кажется, что все видят то же самое, что и он. И только такие вот моменты и способны вскрыть разницу в тех картинах мира, которые есть у разных людей. Надо проверить, в чем ещё наши глюки не совпадают.
– Настя, давай по порядку. Мы живём в деревне «Соломинки».
Настасья кивает.
– Которая находится где-то в России.
– Где? –
