сделать только маленький глоток, как вдруг музыка в зале стихает. Раздается звон стекла, а потом женский крик:
– Он задыхается!
Что? Я выбегаю из укрытия и в ужасе смотрю, как Руслан трясет Громова, который с покрасневшим лицом медленно оседает на диван.
– Что за… – матерится Платонов. – Что вообще происходит? Кто-нибудь, звоните в скорую!
Меня охватывает горячая волна паники. Арсений выглядит ужасно – жадно хватает воздух ртом, а его лицо теперь стремительно сереет, только щеки горят алым, будто он долго был на морозе. Я подлетаю к нему, понятия не имея, что буду делать. Когда я профессионально занималась гимнастикой, мы проходили курсы первой помощи, но на деле я никогда никого не откачивала.
– Руслан, положи его на диван, – говорю и сама сажусь на край. Мой голос дрожит, и я боюсь, что меня никто не услышит, но Платонов, видимо, тоже пребывает в шоковом состоянии, потому как слушается сразу же. – Ноги надо приподнять. Голову давай набок.
Краем уха я слышу, как кто-то разговаривает со скорой. Это хорошо, но пока они приедут, может быть поздно. Ужасные, жуткие мысли! Думай, Тори, думай, думай… Что же это? Неведомая болезнь? Сердечный приступ? Аллергическая реакция?
– Где у него аптечка, знаешь? – обращаюсь к Руслану, пока тот безуспешно пытается привести друга в чувство.
– В спальне, наверное.
– Тащи все, что есть.
Руслан кивает, мчится в комнату, а я кричу застывшей вокруг толпе:
– Окна откройте, все, что можно. Настежь. И не толпитесь, если не знаете, как помочь. Есть кто-то, кто не пил и может сесть за руль?
– Я могу, – неуверенно произносит высокий парень из баскетбольной команды.
– Тогда заводи машину, – инструктирую я, едва не визжа от радости, когда Платонов возвращается с коробкой лекарств.
Народ, толкаясь, расходится, прохладный вечерний воздух проникает в помещение через окно. Становится легче дышать. Мне. Но не Арсению.
– У Арса мама врач, – вдруг говорит Платонов. – Я позвоню.
Поставив коробку на пол, он достает из кармана телефон и, потыкав в контакты, набирает номер. Громкая связь. Бесконечно длинные гудки. Виски пульсируют, и я крепко жмурюсь, чтобы унять этот стук.
– Русланчик, – в трубке раздается обеспокоенный женский голос. – Что с Арсением?
Маму не обманешь. Видимо, Платонов не так часто ей звонит, раз она сразу догадалась, что случилось что-то на самом деле серьезное.
– Он задыхается, теть Тань. Мы ели, пили, и вдруг он начал задыхаться и… Я не знаю. Мы вызвали скорую, но…
– Что он ел? – перебивает мама Громова. – У него аллергия на мед.
– Меда не было. Был бургер. Помидоры, сыр…
Внутренне я умираю за один миг.
– Был мед, – говорю, едва ворочая языком. – В соусе.
Платонов пронзает меня темным ненавидящим
