Мол, уж он-то должен был её узнать и пропустить в финал хотя бы из ностальгических чувств.
– Нет у него никакого зубного протеза, – шёпотом ворчит Сашка, и всё же вылезает из кровати, чтобы перекурить прочитанное. – Съёмного, по крайней мере.
– Чего у меня нет?!
– Ой…
Всеволод Алексеевич зажигает свет над своей половиной кровати и садится с самым скорбным видом.
– Ну а чему ты удивляешься? Спать ты мне не даёшь. Иди вари кофе тогда. Так чего у меня нет, говоришь?
– Протеза зубного. Съёмного. Который можно было бы выплюнуть.
У него ползут вверх брови. Всеволод Алексеевич тянется за очками.
– Ну-ка дай, я посмотрю, что ты там читаешь!
– Не надо! – Сашка поспешно подхватывает телефон с кровати. – Честное слово, вам не надо.
– Верю. Но предполагаю, что тебе тоже не надо это читать. Посреди ночи так тем более. Сашенька, ну что за мазохизм?
– Не знаю. Мне не спится.
– Тогда тащи кофе. Поговорим.
Сашка варит кофе, привычно ругая себя. Разбудила человека, перебаламутила. Впрочем, он дрыхнет с восьми вечера, должен уже был выспаться. Ставя чашку на его тумбочку, хочет спросить насчёт давления, хотя бы спросить, не померить, но не решается. У него такой мрачный вид, и на лице написано всё, что он думает по поводу её безмерной заботы. Хорошо они друг к другу притёрлись, уже лишние слова и вопросы не нужны.
Сашка садится у него в ногах, чтобы удобно было разговаривать, но Всеволод Алексеевич качает головой.
– Сюда иди, под бок. Будем тараканов травить.
– Чего? Каких тараканов? А, поняла…
– Ничего ты не поняла.
Он дожидается, пока она перелезет на своё место в кровати, притягивает поближе.
– Саша, ты прекрасно знаешь, что я сам попрошу о помощи, если она понадобится. Что за иррациональные страхи по ночам?
– Не знаю. Я уснуть не могу.
– Поэтому надо поминутно проверять, жив ли я?!
– Да ну вас! Я машинально. Вы явно устали накануне.
– Но не до смерти же. А не спится почему?
– Не знаю. «Звезда» эта ваша всё время перед глазами стоит. Вот упала она мне с высокой колокольни, так-то разобраться. Ещё за ваших поющих дедушек переживать. И бабушек.
– А, вот в чём дело, – понимающе усмехается он. – Ясно всё с тобой. Абсолютно нормальная история, Сашенька, ты просто не привыкла. Съёмки, концерты, большое количество людей, света, музыки, а главное, эмоций. И когда ты в это вовлечён как участник, а не просто зритель, восприятие совсем другое. Потом может сильно штормить. Почему, ты думаешь, среди актёров так популярны всякие ночные загулы, попойки в кабаках? От избытка сил после концертов и спектаклей, что ли? Нет. Тут как раз интересный парадокс. Сил вроде и мало, а эмоций много, и каждый знает, что всё равно не получится уйти в номер, закрыть
