отвернулись от него с недоумением. И поднимается неотступный вопрос: да что же такое, в самом деле, эта культура? Какая ее материальная, даже просто жизненная ценность?»[42].
Накануне и после Первой мировой войны в Европе и Америке широко распространились умонастроения духовной растерянности и опустошения, ярко описанные Т. Манном, Р. Музилем, Ф. Кафкой, Э.-М. Ремарком, С. Фицджеральдом, Г. Гессе и многих других писателей. Читая их произведения, мы вполне реально представляем послевоенную Европу и настроения людей, прошедших войну и вернувшихся жить… Война была окончена, начался новый период, обычно обозначаемый как эпоха потерянного поколения.
«Мы проиграли войну, – пишет Т. Манн в романе “Доктор Фаустус”, – но ведь это означает нечто большее, чем просто проигранная кампания, это ведь на самом деле значит, что пропали мы, пропали наше дело и наша душа, наша вера и наша история»[43].
А что же произошло? «Война была проиграна всеми, – пишет А.М. Руткевич, – вместо трофеев, наград и триумфа победителей Европа оказалась перед лицом утерянных иллюзий и надежд, распада моральных ценностей и утраты смысла жизни. Итоги войны сделали более отчетливым, явным ощущение возможного конца исторической эпохи, они породили апокалиптические настроения, общую неуверенность и тревогу. Как жить дальше, во что верить? Что ожидает человечество в будущем? Эти вопросы вышли на передний план»[44].
Можно ли жить в мире, лишенном высшего смысла и веры в мире, предстающем внечеловеческой реальностью, не имеющей ничего общего с нашими желаниями и нашим разумом? Рассуждения экзистенциалистов о том, что людям суждено быть заброшенными в этот космос, в эту историю, где нельзя найти ответа на вопрос о цели существования, стали вызывать повышенный интерес в обществе.
Послевоенная ситуация и возникавшее мироощущение ярко описал немецкий государственный политический деятель А. Розенберг в книге «Миф ХХ века»: «Все нынешние внешние столкновения сил являются выражением внутреннего развала. Уже в 1914 году рухнули все государственные системы, хотя отчасти еще формально они продолжали свое существование. Но обрушились также и всякие социальные, церковные, мировоззренческие знания, все ценности. Никакой верховный принцип, никакая внешняя идея больше не владеют безусловно жизнью народов. Группы борются против групп, партии против партий, национальная идея против интернационального принципа. ‹…› Деньги золотыми путами обвивают государства и народы, хозяйство, подобно кочевому стану, теряет устойчивость, жизнь лишается корней.
Мировая война как начало мировой революции во всех областях вскрыла трагический факт, что миллионы пожертвованных ей жизней оказались жертвой, которой воспользовались силы иные, чем те, за которые полегли целые армии. Павшие на войне – это жертвы катастрофы обесценившейся эпохи, но вместе с тем… они и первые мученики нового дня, новой веры»[45].
См.:
Цит. по:
