стал немного приветливее.
– Показать?
Я невыразительно кивнул.
Хозяин стал рыться в нижних стеллажах, а я с ужасом подумал, что не хочу ничего из этого покупать. Мысль сбежать появилась слишком поздно, хозяин уже отряхивал от пыли вторую выцветшую бархатную коробку.
Вилки оказались даже симпатичнее ножей. Ими явно больше пользовались, и вид у них был более ухоженный. Как будто начищенный. Стараясь скрыть свою растерянность, я взял одну из коробки. Она лежала в руке как родная. Приятная тяжесть. Легкий узор, острые, немного сточившиеся зубцы. Хозяин немного постоял рядом, но, видя мое замешательство, отошел. В магазин вошли новые люди, и ему пришлось рассредоточить внимание.
Витать в облаках в последнее время стало моим нормальным состоянием. Грант это уже понял и практически не пытался добиться от меня концентрации. Но тут я впервые сам осознал, что впадаю в ступор. Я снова завис, на этот раз – с вилкой в руках. Как пошутил бы Грант, воткнулся в вилку.
Я поймал себя на том, что стою и глажу вилку вдоль от зубцов к ручке и обратно. И самое странное, это ощущение было почему-то знакомым. Как будто я раньше так уже делал. Как будто я помнил узор, знал, где металлический листик переходит в основание и в каком месте гладкая поверхность начинает чередоваться с матовой. Я закрыл глаза. Что-то знакомое было в этой вилке. Знакомое и далекое.
4
Разумеется, я ничего в антикварной лавке не купил. Даже если бы и хотел, мне это было не по карману. Я вышел из полумрака магазина и снова попал на курорт. Уже включились прожекторы, светилась реклама, туристическая река тягучей лавой расползалась по городу. Но в этом радостном мире я находился только своей физической оболочкой. Мыслями же погружался глубже и глубже в забытую тьму моего детства.
– Грант, а ты многое помнишь из нашего детства? – спросил я, когда Рита и Грант вернулись с раскопок.
– Не очень. А что? – ответил Грант, обводя взглядом непривычно убранную кухню. – Ничего себе. Твоя работа?
– Да, навел немного уют утром, – кивнул я.
– Круто как! – восхитилась Рита. – Даже готовить теперь неловко. Вдруг испачкаю.
– А что ты все-таки помнишь? – повторил я.
– Я помню детский сад, школу. А что именно тебя интересует? У нас же было разное детство.
– Верно.
Грант был на пару лет моложе и приходился мне двоюродным братом. В детстве мы не так уж часто играли вместе – в основном на каникулах, когда наши мамы отправляли нас с бабушкой за город или на море. Потом наши встречи стали случаться все реже – лишь на больших семейных сборищах. Потом я женился. Через двенадцать лет развелся и еще через полгода случайно встретил Гранта на улице. Мы снова стали общаться, и Грант позвал меня с собой – в эту странную поездку. Просто за компанию. Действительно, что он мог знать о моем детстве?
Весь
