вина и от скуки украдкой поглядывала в сторону королевского стола. Сначала внимательно оглядела короля, его советника, того самого, что увидела в самый первый день.
Затем я перевела взгляд на Морана. И замерла с ошарашенным видом. Хранитель громко смеялся, откинув голову назад. Вплотную к нему сидела пышногрудая женщина и что-то говорила и говорила ему, отчего он все сильнее смеялся. Она тоже смеялась, обнажая прекрасные зубы. Казалось, для них все остальное перестало существовать – так им весело было. И так близко друг к другу они сидели.
Кровь прилила к лицу. Виски пульсировали. Я не могла оторвать от них глаз. Я даже не моргала. Моран словно почувствовал мой взгляд и посмотрел на меня. Улыбка по-прежнему играла на его лице.
«Отведи глаза. Отведи сейчас же», – гневно говорила я себе, но ничего не могла с собой поделать. Обида, горечь, злость на него и на саму себя – все перемешалось во мне в тот миг.
Меня кто-то задел локтем, и я, наконец, вышла из оцепенения и перестала смотреть на Хранителя. Но эмоции не утихали. Странные эмоции, сильные. Я знала, что за эмоции это были. Ревность. Проклятая ревность внезапной стихией проникла в мое сердце. Я ревновала его. Это было ненормально.
Пожалуй, я окончательно свихнулась.
Или просто насочиняла ерунды. Он может разговаривать с кем угодно, как угодно смеяться, успокаивала я себя. Меня это не волнует. Нет и нет. Это не ревность, это просто вино. И волнение от всего, что произошло.
Поэтому, когда меня в очередной раз пригласили танцевать, я согласилась с самой кокетливой улыбкой, на какую только была способна. Не самый умный поступок, знаю…
Мой партнер по танцу был высок, молод и смешлив. Он закружил меня в быстром танце, то подхватывая за талию и поднимая к потолку, то беря за руку и кружа вокруг себя. После того, как танец закончился, мой кавалер галантно провел меня к столу и даже поцеловал руку.
– Что ты такое творишь? – зашипел Галвин, когда мой партнер по танцу удалился.
– А что такого? – спросила я с самым невинным видом, – я просто немного веселилась. В конце концов, мы на пиру.
– Да за вами весь зал наблюдал.
– Что ж, им выпала уникальная возможность лицезреть, как неуклюже танцует зверюшка из другого мира, – выпалила я, – я не вижу ничего предосудительного в этом. В конце концов, здесь все танцуют.
– Но до этого ты отказала в танце нескольким очень важным лицам! И теперь они могут увидеть в этом скрытый смысл, – сказал Галвин, – отказывая в танце одному, ты должна была отказать всем, чтобы никого не оскорбить.
– Ах, вот оно что! – громко произнесла я, – ты мог бы меня и предупредить об этом. В моем мире танцу не придают такого большего значения. У нас танец – это просто танец.
Я уставилась в кубок, пытаясь скрыть раздражение. Галвин внимательно смотрел на меня.
– Твое настроение переменилось. Что произошло? – спросил он, глядя на меня пронзительным взглядом.
– Ничего! –
