де Ла Тремуля, от самого герцога.
– Я мог бы ответить, ваше величество, что герцог слишком близко принимает к сердцу это дело, чтобы можно было положиться на его беспристрастие. Но я далек от этого, ваше величество. Я знаю герцога как благородного и честного человека и готов положиться на его слова, но только при одном условии…
– При каком условии?
– Я хотел бы, чтобы ваше величество призвали его к себе и допросили, но допросили бы сами, с глазу на глаз, без свидетелей, и чтобы я был принят вашим величеством сразу же после ухода герцога.
– Вот как! – произнес король. – И вы полностью положитесь на то, что скажет господин де Ла Тремуль?
– Да, ваше величество.
– И вы подчинитесь его суждению?
– Да.
– И согласитесь на любое удовлетворение, которого он потребует?
– Да, ваше величество.
– Ла Шене! – крикнул король. – Ла Шене!
Доверенный камердинер Людовика ХIII, всегда дежуривший у дверей, вошел в комнату.
– Ла Шене, – сказал король, – пусть сию же минуту отправятся за господином де Ла Тремулем. Мне нужно сегодня же вечером поговорить с ним.
– Ваше величество даст мне слово, что между де Ла Тремулем и мной не примет никого? – спросил де Тревиль.
– Никого, – ответил король.
– В таком случае до завтра, ваше величество.
– До завтра, сударь.
– В котором часу ваше величество прикажет?
– В каком вам угодно.
– Но я опасаюсь явиться слишком рано и разбудить ваше величество.
– Разбудить меня? Да разве я сплю? Я больше не сплю, сударь. Дремлю изредка – вот и все. Приходите так рано, как захотите, хоть в семь часов. Но берегитесь, если ваши мушкетеры виновны!
– Если мои мушкетеры виновны, то виновники будут преданы в руки вашего величества, и вы изволите поступить с ними так, как найдете нужным. Есть ли у вашего величества еще какие-либо пожелания? Я слушаю. Я готов повиноваться.
– Нет, сударь, нет. Меня не напрасно зовут Людовиком Справедливым. До завтра, сударь, до завтра.
– Бог да хранит ваше величество!
Как плохо ни спал король, г-н де Тревиль в эту ночь спал еще хуже. Он с вечера послал сказать всем трем мушкетерам и их товарищу, чтобы они были у него ровно в половине седьмого утра. Он взял их с собой во дворец, ничего не обещая им и ни за что не ручаясь, и не скрыл от них, что их судьба, как и его собственная, висит на волоске.
Войдя в малый подъезд, он велел им ждать. Если король все еще гневается на них, они могут незаметно удалиться. Если король согласится их принять, их позовут.
В личной приемной короля де Тревиль увидел Ла Шене, который сообщил ему, что вчера вечером не удалось застать герцога де Ла Тремуля дома, что, когда он вернулся, было уже слишком поздно являться во дворец и что герцог сейчас только прибыл и в эту минуту находится
