я все сделаю!
Матрена не подвела.
«Ей бы в разведке служить», – только покачал головой Алексей.
Информация ею была получена в тот же день и сходить в дом Елисея решили на следующий вечер, благо возникла пауза в поступлении новых больных, а кроме того в чумном доме помимо них появился дополнительный персонал из числа самоотверженных родичей больных, а так же выздоравливающих. В общем имелось на кого сбросить рутину.
Что до дома, то он представлял собой удручающе зрелище, как и всякий брошенный и разграбленный до основания дом. Выломали даже петли, так что заходи кто хочешь и делай что хочешь.
В сам дом Алексей даже заходить не стал. Достаточно было заглянуть в дверной проем, чтобы понять, что дело дрянь, ведь даже половые доски из половинок бревен скоммуниздили, не то, что двери со ставнями, про окна и говорить нечего. А те же окна, если судить по мелкому крошеву слюды, были богатыми.
Алексей сразу направился в кузню. Там он тоже не рассчитывал обнаружить что-то из инструментов, так и оказалось – уперли все начисто, но вот горка каменной пыли, там, где раньше стоял точильный круг, хоть и была разворошена (видимо и в ней не побрезговали что-то поискать) в целом осталась на месте.
Зачем она ему нужна эта бесполезная куча? Так железная пыль, что копилась там не меньше года при шлифовке и заточке изделий. Осталось только придумать, как ее оттуда изъять.
«Надо что-то магнитное, – подумал он. – Хотя… все бесполезно, все ржа сожрала».
Алексей с досадой сплюнул.
– Ладно… Идем отсюда. Попробуем продать эту халупу хотя бы на дрова…
Для жизни дом по мнению Алексея уже не годился. Из-за сырости в воздухе витал тяжелый запах плесени.
– Но продавать попробуем через отца Михаила и вообще через монахов.
Оно и понятно. Кто с ним дело иметь станет?
Вот только с продажей вышел гигантский облом.
– Ты запамятовал Елисей… с тем случаем, только дом свой ты как вклад монастырю отдал, когда трудником решил стать, – сказал монах.
«Ну что же, не жили богато и не хрен начинать», – подумалось ему, хотя кто бы только знал, каких усилий ему стоило удержать лицо от гримасы злости и разочарования, а также не начать грязно ругаться.
– И правда… запамятовал… отец Михаил.
Оставался вопрос, действительно ли запамятовал или церковники решили наложить свою потную ладошку на имущество обеспамятевшего трудника, все равно ведь ничего не помнит, так что ему любую лапшу на уши можно повесить. Хотя действительно мог дополнительно заплатить за себя.
Впрочем, думать об этом он не стал, с Церковью в это время спорить бессмысленно и опасно для жизни. К тому же в их чумной дом в этот момент ворвался какой-то здоровяк с криком:
– Спасите! Кровиночку мою спасите!
Следом за крикуном шел еще
