которые были убеждены, что «главной целью Шамиля станет Акуша в Центральном Дагестане»[298]. В результате, почти неожиданно для русских, Шамилю удалось продвинуться далеко на запад.
В 1846 г. имам, пройдя Осетию, вторгся в Кабарду с целью поднять ее против русских. И хотя такой поход представлял для имама немалый риск, он решился на него, так как раззадоренные «феноменальными успехами Шамиля, некоторые из вождей феодальной Кабарды выразили желание принять его на своей территории»[299].
Гаджи-Али указывал, что к имаму приезжали с письмами из Кабарды около 10 человек, «прося, чтобы он пришел туда с войском»[300]. Кроме того, к имаму в Чечню посылали своих людей и закубанцы после проведенного совещания, собранного эфендиями Али Кугихакановым и Хаджи-Умаром. Они отправили в Чечню муллу Идриса Тлоупова с письмом к Шамилю, «прося его, чтобы он с сильною партиею пришел в Кабарду», обещая ему свою поддержку и военную помощь[301].
Риск для имама состоял в том, что, «покидая привычную горную местность, где мюриды диктовали неприятелю свои условия, имам лишался многих преимуществ и становился крайне уязвимым»[302]. При складывании неблагоприятных обстоятельств он мог рассчитывать только на «проворство лошадей и, разумеется, на Аллаха»[303].
Пускаясь в данное предприятие, имам поставил на карту не только свою судьбу, но также судьбу имамата и мюридизма. Шамиль хорошо понимал, что «попади он в руки к русским, итогом экспедиции мог бы стать крах всего, что создавалось им в течение многих лет и являлось смыслом его жизни»[304]. Такое рискованное предприятие могло диктоваться только крайней политической необходимостью.
Имам собрал громадные силы – 20 тысяч хорошо вооруженных конных воинов, составивших армию вторжения, и стремительно ворвался на неприятельские территории, бросив вызов року и русским. Шамиль предпринял это «по-своему грандиозное военно-политическое предприятие»[305], побуждаемый неблагоприятными со стороны действий русских войск обстоятельствами и стремлением отодвинуть границы Имамата далеко на запад, «чтобы в перспективе присоединить и Черкесию, где активно действовали его эмиссары»[306].
По мнению некоторых исследователей, аппетиты Шамиля выросли настолько, что «со своего горного трона он надеялся властвовать над всеми народами Кавказа, как пророк и независимый государь»[307]. Это хорошо понимали и современники имама. После неудачи русских в 1845 г. его притязания выросли до «панкавказских» масштабов[308].
В подтверждение данной идеи В. В. Дегоев приводит слова одного из наибов Шамиля, который, давая характеристику действий своего патрона, писал: «Цель его состоит в том, чтобы поработить все разноязычные племена, населяющие пространство от владений Шамхала до Анапы, над которыми он хочет сделаться султаном и эмиром»[309].
Однако
Там же.
ЦГА РСО-А. Ф. 290. Оп. 1. Д. 20. Л. 83 об.
Там же.
Там же. С. 207–208;
Цит. по:
