инструментом, Инна Борисовна. – Я сразу узнала вас.
– Никто ничего не должен знать.
– Вы не станете обращаться в милицию? Вы не хотите, чтобы этих скотов посадили?
Людмила почувствовала, как ей обрабатывают раны, смазывают йодом…
– Как же это вы в таком состоянии добрались до Тамбова? Или я что-то не понимаю?
– Все вы правильно понимаете. В Москве ни одна душа не должна знать, что со мной произошло.
– Но вы можете забеременеть… Это, во-первых, во-вторых, необходимо дождаться результатов анализов. Вас элементарно могли заразить. Все пораженные места, ссадины я обработала лекарством, заклеила медицинским клеем. Слава богу, что внутри никаких разрывов нет, обошлось. Что вы предпримете? Каковы ваши планы?
– Понимаете, я расскажу в двух словах. Была вечеринка. Под Москвой. В одной деревне. Я, моя подруга Света, ее парень Роман и еще один человек, с которым Света хотела меня познакомить. Мы сидели за столом, пили коньяк, еще был чай с травами… Все очень пристойно. В какой-то момент этот… Щекин, банкир, сказал, что хотел бы сделать мне подарок, что он давно восхищается мной и все такое… Словом, он подарил мне перстень с очень большим брильянтом… Я сказала, что не могу его принять. Мы вернулись в гостиную, где Светлана продолжала сидеть со своим другом за столом. И вот в какой-то момент я вдруг увидела, как распахивается дверь, появляются люди в масках. Они действовали бесшумно… Думаю, что меня ударили чем-то по голове, у меня до сих пор страшно болит голова, я едва говорю… Последнее, что я увидела, – как этот человек в маске полоснул ножом по горлу Щекина, брызнула кровь, и я, думаю, в тот момент отключилась… Это было вчера вечером. Или уже почти ночью. А сегодня утром я пришла в себя в этом доме… Рядом – трупы. Щекина и Светланы. Все ценное с них снято. Сейф я не проверяла, мне было не до этого. Удивительно, подумала я, что меня оставили в живых. Как вы думаете, почему?
– Вставайте, – доктор помогла ей спуститься с высокого кресла. – То, что вы рассказали, – ужасно. Почему вы не хотите, чтобы убийц искали? Почему вы уехали оттуда?
– А вы не понимаете? – Людмила села на стул напротив Лазаревой. – Мое имя будут полоскать во всех газетах. У меня дочь взрослая, хочет актрисой стать. С бывшим мужем всегда были сложные отношения, он будет меня еще больше презирать за то, что со мной произошло. Мальчик-студент, мой любовник, который меня любит до беспамятства… Ему незачем связываться со мной. Все равно там все бесперспективно. Все контракты я выполнила, у меня как раз образовалась пауза, я должна прийти в себя и отдохнуть.
– Я так понимаю, что вы хотите, чтобы все подумали, будто вас нет в живых?
– Пусть будет так. А когда вся эта история забудется, я вернусь. Если меня спросят, где я была этот год или два, я не знаю… Скажу, что мне просто надо было побыть одной.
– А ваша дочь? Она, думаете, не будет страдать?
– Моя дочь? Нет, не будет, – сказала она дрогнувшим голосом. – Оля не будет страдать. У нее железное сердце.
