и дом моей матери. Еще ее саму и Уруша.
– Мэ-э, – заревел мохнатый рох, на котором приехал в священные земли Танияр.
– И роха, – не стала я возражать. Тут же показал морду Малыш, и мне пришлось внести новое уточнение: – Еще йенаха.
– А вы говорите – почти ничего, – усмехнулся магистр. – Девочка моя, всё здесь – чудо. Разве же мечтал я, Мортан Элькос, дожив до своих лет, что однажды смогу открыть врата в другой мир, да еще и сам окажусь там? Нет-нет, Шанни, каждая минута становится для меня восхитительным открытием. Я безмерно счастлив.
– Воля ваша, – улыбнулась я. – Наши чувства созвучны, друг мой. Я сама переполнена счастьем.
На пороге дома появилась Ашит. Она оглядела нас с Элькосом и кивнула на дверь:
– Есть идите.
– Мама приглашает нас к столу, – перевела я магу. – Лучше с ней не спорить.
– Я безумно хочу поговорить с ней, – сказал мне магистр. – Станьте моим переводчиком, дорогая. У меня столько вопросов.
– Непременно, – кивнула я. – Но вам нужно знать, Ашит отвечает только то, что считает нужным.
– Да-да, я помню, по каким принципам живет ваша названая матушка, – кивнул Элькос и посмотрел на меня: – Но вы уж постарайтесь ее разговорить.
– Хотите языки отморозить – мешать не буду, – уведомила нас шаманка. – И лечить тоже.
– Поспешим, – взяв мага за руку, сказала я, и мы направились к дому.
Однако войти мы так и не успели, потому что в двери показался Танияр. Он был одет и явно намеревался покинуть священные земли, потому что более причин быть сейчас в шубе у него не имелось. Я вопросительно приподняла брови, и супруг улыбнулся:
– Вернусь с повозкой. Втроем нам на рохе не уместиться. Идти далеко, а сейчас зима.
– Я поняла тебя, милый, – ответила я и подалась к нему.
Танияр коснулся моих губ легким поцелуем, после провел по щеке тыльной стороной ладони, и я отступила, позволив ему пройти к роху.
– Я буду ждать, – тихо сказала я ему вслед, но дайн услышал.
Он обернулся и ответил:
– И я вернусь к тебе.
Я еще некоторое время смотрела, как супруг забирается на роха и мохнатый, с виду неуклюжий зверь уносит его в бескрайнюю даль. Мне вдруг вспомнился в этот момент день, когда к маме приезжали трое всадников с вопросом. Она тогда прятала меня в лихуре. В тот день я также смотрела им вслед, но из окна, сгорая от любопытства и желания поскорее познакомиться с жителями Белого мира, но мудрая Ашит не спешила показывать меня.
Теперь я точно знала, что было тому причиной – предвзятое отношение к тем, кто отличается от любимых детей Белого Духа. А я тогда была не только зеленоглаза, но и рыжеволоса… Интересно, сейчас Отец волосы мне не выбелил заново, пока мы шли по пещере, значит, теперь Он хочет, чтобы я осталась собой. Как тагайни примут меня с этим пламенем на голове? Хорошо примут. Многие знали из моих рассказов, какая я на самом деле. Им будет любопытно, и не более. Я ведь по-прежнему их…
– Ашити!
– Иду, мама!
Послав вслед супругу воздушный поцелуй, я поспешила войти в дом и, сняв шубку и шляпку, сразу направилась к очагу. Я все-таки замерзла. Одежда моего родного мира грела хорошо, но здесь зимы были холоднее. Да и подошва сапожек оказалась тонка. Протянув руки к огню, я бросила на Ашит вороватый взгляд, ожидая выговора, но шаманка не спешила бранить меня.
Она что-то смешала в глиняной кружке и поднесла мне.
– Пей. Дайнанчи должен быть здоров, как и его мать. Пей, – повторила она и направилась к столу, за которым уже сидел Элькос.
Магистр водил взглядом по сторонам, и мне вдруг стало любопытно, как он, проживший большую часть жизни в роскошных покоях в королевском дворце, воспринимает простоту дома шаманки? Усевшись на свое место, я допила настой и, отставив кружку, спросила:
– Вас не пугает скудость после великолепия королевских чертогов, друг мой?
Маг ответил мне рассеянным взглядом. Наконец улыбнулся и махнул рукой:
– Ну что вы, душа моя, это всё мелочи. Я ведь не изнеженный аристократ, и богатство для меня не в золоте, а в наличии ресурса. Сейчас у меня его столько, что впору лопнуть. Так что у меня много поводов радоваться, но ни одного унывать.
Улыбнувшись ему, я перевела взгляд на шаманку и пояснила ей, о чем мы говорили. Она покивала и подвинула поближе ко мне тарелку с пирогами:
– Ешь. И он пусть ест. Скажи, Отец рад принять еще одно дитя.
– Белый Дух говорил с тобой, мама, – утвердительно произнесла я. – А… Отец не мог
