полагаете, что фармацевты напрасно едят свой хлеб?
– Да нет. Ничего такого не полагаю. Спасибо, доктор.
– И да, – добавил мужчина. – В моей истории с капающим краном всё же есть некоторая доля правды. Имейте это в виду.
Полина взяла рецепт, попыталась что-нибудь в нём разобрать, но не смогла. Почерк у психиатра был точно таким же, как и у всех докторов, с которыми ей приходилось встречаться раньше. Она убрала бумажку в кошелёк и направилась к выходу.
– И вот что я вам скажу, – остановил её доктор. – Подобрее надо быть к людям, девушка. Подобрее.
Полина в задумчивости брела по неубранным с утра тротуарам. Ночью, прямо посреди мая, неожиданно навалило снега, который к утру усиленно начал таять. Снежная каша, усеянная тонкими пластинками блестящего на солнце льда, превращалась под каблуками в скользкую банановую кожуру, так что девушка чудом удерживалась на ногах и издали походила на неопытного канатоходца, который вместо балансира использовал свою сумку. Александр Дюма как-то написал в одном из своих романов, что у пьяных, как и у влюблённых, есть свой ангел-хранитель. Возможно, такой же ангел имеется и у разочаровавшихся в жизни и оберегает отчаявшихся тем сильнее, чем меньше они хотят жить. А Полина была не просто разочарована. Она была раздавлена. Сначала раздавлена смертью бабушки, которую всем сердцем любила и у которой провела в деревне всё своё детство; а потом на ней потоптался ещё и муж, отправив её в больницу и не дав тем самым даже проводить его в последний путь. Она помнила супруга только живым. И теперь вот сразу, без комментариев и переходов, – в колумбарии в виде горшка. Полину выкинуло при столкновении с дорожным знаком из автомобиля. Рабочие установили его на совесть. Ремень безопасности оказался брачным, вырвался из замка, и если бы не это, то она сгорела бы заживо вместе с мужем. От супруга остался один большой уголёк, очертаниями смутно напоминающий человека. Решили довести начатое огнём до конца, кремировали, высыпали часть пепла в чёрную вазу с херувимчиками, пухлыми ручками придерживающими крышку, и замуровали под пуленепробиваемое стекло в колумбарий. Вадик, Вадик… Как же могло такое случиться? Почему? За какие такие грехи? Это было несправедливо. Их жизнь только-только стала налаживаться: Вадим устроился редактором в очень популярный журнал, а ей предложили должность главного ландшафтного дизайнера в довольно перспективном проекте. Первые лучики света проникли в их жизнь, и они поверили в скорые перемены к лучшему, даже всерьёз задумались о ребёнке… И тут опять ночь и тьма. Кто-то всесильный выключил восходящее солнце.
А потом все эти сны. Почти каждую ночь. Кто бы в самом начале ни снился, он непременно превращался в её бабушку и твердил одно и то же: «Вадиму угрожает опасность. Ты должна ему помочь. Помочь! Слышишь? Помочь. Помочь». Это так ужасно. Зачем бабушка пугает её?! Ведь она её так любила. Конечно, ни к какому психотерапевту Полина идти не собиралась. Сама понимала, что это только усугубит её наваждение, потому что вместо того, чтобы забыть, ей
