Крутись, как хочешь.
Только, вопреки обыкновению, в этот раз дознаватель Пинчук буквально выпрыгнул из шкуры. Или из кителя. Протокол осмотра места происшествия составлен каллиграфическим почерком, словно школьница писала. Пускай там ничего не найдено, зато бумага есть, подшита, и Мурину не надо самому тащиться в тот Зеленый Луг. Есть протокол допроса подозреваемого – тот все отрицает. Паспорт задержанного изъят и к делу приобщен. Что там с доказательствами… Порядок. Два допроса потерпевших, две свидетельницы. В общих чертах версию подтверждают: нахал загорал нагишом, в ответ за замечание послал двух положительных парней на три веселых буквы. Когда те предложили прекратить нарушать общественный порядок, пустил в ход кулаки.
В реальности, конечно, было все не так: студенты вряд ли изъяснялись протокольно, но сойдет. Исключительный цинизм и особая дерзость негодяя налицо. Что еще? Не судим, не привлекался, так еще не вечер. На учетах в диспансерах не состоит. Ага! После демобилизации из армии на работу не устроился. По сведениям участкового инспектора, в общественной жизни района участия не принимал. Непонятно, правда, почему участковый не вынес ему предупреждение о недопустимости тунеядства, но не суть. Тип однозначно отрицательный и аморальный. Что ж, можно предъявлять обвинение и нести постановление об аресте для получения санкции у прокурора. А тот вникать не будет – с хулиганами сегодня строго.
Следователь перевернул последние страницы. Надо же! Дознаватель даже очные ставки провел, хотя уголовно-процессуальный кодекс не позволяет ему этим заниматься. Такие первоначальные следственные действия – прерогатива Мурина. Но не вызывать же потерпевших и свидетелей повторно, тем более – тащить в СИЗО на Володарку… Полдня уйдет коту под хвост. Лучше все исправить.
Мурин вынес постановление о принятии уголовного дела к своему производству задним числом, под той же датой составил отдельное поручение дознанию провести очные ставки. Старания трудолюбивого Пинчука обрели видимость законности.
Осталась ерунда. Составить обвинение: такого-то числа в указанном в материалах дела месте Борис Михайлович Коровка, находясь в состоянии алкогольного опьянения и в обнаженном виде, оскорблял общественную нравственность с исключительным цинизмом. С особой дерзостью оказал сопротивление представителям общественности Вадиму Константиновичу Григоровичу и Виктору Ивановичу Зенькову, пресекавшим его противоправные действия, чем грубо нарушил общественный порядок и выразил явное неуважение к обществу, то есть совершил преступление, предусмотренное ст. 201 ч. 2 УК БССР. Слова казенные, корявые, но для Коровки грозные – ими говорит Закон большой страны. Вот, все в порядке.
Осталось самому наведаться в ИВС. Дать прочитать Коровке постановление о привлечении его в качестве обвиняемого и, не озаботившись особо словами арестанта, составить краткий протокол допроса. Пинчук предупреждал: фигурант упертый. Вину не признает, утверждает, что это потерпевшие на него напали. Однако сообщить ему, что чистосердечное признание облегчает участь, конечно, стоит.
