Но наша Макака вовсе не обезьяна. Вот ты убедишься сам, когда увидишь. А зовут нашу Макаку господином Марковым, Александром Васильевичем. Настоящая макака – злая, а наш Макака – добрый. Кар-Кар же – это помощник нашего Макаки. У Кар-Кара четыре глаза и две головы: одна – своя, другая – чужая.
Больной ещё шире раскрыл глаза. Хотел спросить что-то и не успел.
Быстро распахнулась дверь, и из неё высунулось десятка два детских головёнок. Тут были и чёрненькие, и белокурые, и рыжие, и русые. Смешные любопытные рожицы изо всех сил тянулись вперёд. Карие, чёрные, синие и серые глазёнки устремились взорами на лежавшего в постели больного.
– Алек Хорвадзе! Алек Хорвадзе! Можно нам к нему? Можно посмотреть больного мальчика и собаку? Пожалуйста, Алек, пусти нас! – послышались звонкие детские голоса.
Но Алек не смог ни впустить, ни ответить, потому что как раз в эту минуту, оттолкнув детей от двери, в комнату вкатилась шарообразная толстая фигура, похожая на большой мяч. На плечах фигуры торчала круглая же, как шар, голова. Румяное лицо в очках лоснилось. Из-за стёкол приветливо и добро смотрели маленькие глазки. Очки едва-едва держались на кончике румяного же носа. Фигурка несла в руках тарелку с дымящейся в ней вкусной похлебкой. Тут же на краю тарелки лежал ломоть белого хлеба.
Круглый человек подошёл к постели и знаками стал показывать больному, что принёс ему завтрак. Больной не заставил себя долго упрашивать и с жадностью набросился на еду.
Глава XVI
Круглый человечек и шалуны
Больной ел. Круглый человечек сидел на стуле, кивал и улыбался, глядя на то, как ел больной. За его спиной стояли двадцать мальчиков, которые тоже кивали, улыбались и делали всё то, что делал круглый человечек. Почешет себе нос круглый человечек – и все двадцать мальчиков почешут себе носы. Начнёт сморкаться толстяк – и тут-то поднимается настоящая музыка, потому что все двадцать мальчиков принимаются сморкаться, и начинают раздаваться такие трубные звуки, что можно подумать, что едет артиллерия. Даже Кудлашка, вылезшая было из-под постели, услышав эти звуки, издала продолжительный, жалобный вой.
Но вот круглая фигурка протянула руку и погладила больного по голове. В ту же минуту двадцать рук потянулись к золотистым кудрям лежавшего в постели мальчика, силясь проделать то же.
Тут случилось нечто неожиданное. Видя, что трогают её маленького хозяина, Кудлашка взвизгнула пронзительнее прежнего, потом отчаянно тявкнула и, вскочив на постель, встала рядом с Миколкой, сердито скаля зубы.
Это случилось неожиданно быстро. Но ещё неожиданнее опрокинулся стул, на котором сидела круглая фигура, и толстенький человечек очутился на полу.
– Mein Lieber Gott! [9] – произнёс кругленький человечек и забарахтался отчаянно руками и ногами, силясь подняться.
В тот же миг двадцать мальчиков окружили его, громко крича:
– Я вас подниму, Карл Карлович!
– Нет, я!
– Нет, я!
– Бедный
Ах ты Господи! (
