Всеволод Мейерхольд и другие жертвы политического произвола.
Приговор был приведён в исполнение на полигоне «Коммунарка», под который была переоборудована конфискованная дача народного комиссара НКВД Г. Ягоды, расстрелянного и погребённого здесь же, в «родной земле». Здесь революция пожирала своих детей. Под землёй «Коммунарки» покоятся останки членов и кандидатов в члены Политбюро ВКП(б), первых секретарей ЦК семи союзных республик, членов ЦИК, Совнаркома и многих секретарей обкомов партии большевиков. Из известных и звонких фамилий – здесь провели последние часы жизни теоретик и, по выражению Ленина, любимец партии Бухарин, видные государственные и партийные деятели, секретари ЦК ВКП(б) Бубнов, Рудзутак, Крестинский, председатель Совнаркома Рыков, один из организаторов внешней разведки и военной промышленности Берзин. Здесь нашли последнее пристанище крупные учёные, видные деятели культуры и сотни священнослужителей – всего более десяти тысяч особо отличившихся личностей. «Коммунарка» – элитное местечко погребения, ставшее последней привилегией для выдающихся деятелей государства и Красной армии.
Михаил Трилиссер – жертва системы, созданию которой он посвятил всю свою волю, незаурядные способности и жизнь – пятьдесят пять прожитых лет, из которых тридцать семь отдано делу переустройства мира для блага людей. О чём думал он в последние часы, отведённые ему с момента оглашения приговора до его исполнения? Подполье, ссылки и каторга, контрразведка… Неужто тот судьбоносный шаг навстречу гибели был сделан ещё в юном возрасте, когда он в Одессе поступлению в университет предпочёл путь революционной борьбы, оказавшись чужим среди своих? Но мог ли он посвятить себя тихой жизни мещанина, если «не той бы улицей пошёл»? Нет, мирная жизнь обывателя была не для него, ведь «он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой».
Михаил Трилиссер реабилитирован в 1956 году. Его память увековечена в названиях улиц городов Иркутска и Астрахани.
Барсакельмес
Будьте похожими.
1929 год Сталиным был назван годом великого перелома, положившего начало раскулачиванию, колхозному строительству, а вместе с ним – великому голоду. Накал политических страстей, сопровождающих передел крестьянской собственности, выплеснулся и на города. Эти процессы как бы дополняли один другой: деревня очищалась от кулаков, а институты и другие городские учреждения – от антинародных элементов.
В Воронежском медицинском институте собрания шли одно за другим. В числе первых кандидатов на изгнание из святилища знаний перед студентами, выступающими в роли «чистильщиков», отчитывался профессор Никифоровский, заведующий кафедрой физиологии. Лекции профессора были превосходно обставлены наглядными демонстрациями на лягушках и иных мелких тварях. Студенты таращили глаза на невероятные представления, устраиваемые учёным-зоологом,
