не был, как считалось долгое время, выдумкой художников, суеверием директоров, плодом пылкого воображения девушек из кордебалета или рабочих сцены, уборщиц, билетеров и консьержей.
Да, он существовал во плоти, несмотря на то, что всеми силами стремился проявляться как настоящий призрак, тень.
Когда я только начал изучать архивы Национальной академии музыки[1], поразило меня удивительное совпадение явлений, приписываемых Призраку, и событий самой загадочной, самой фантастической из трагедий. И вскоре я пришел к мысли, которая могла бы рационально объяснить мистические факты. Не более тридцати лет прошло с той поры, но даже сегодня не составляет труда найти в Опере весьма почтенных пожилых людей, в честности которых невозможно усомниться, живо помнящих таинственные и печальные обстоятельства похищения Кристины Даэ, исчезновения виконта де Шаньи и гибели его старшего брата графа Филиппа, чье тело было найдено на берегу подземного озера в подвалах Оперы. Но ни один из этих свидетелей до сих пор не верил, что эти ужасные события связаны с легендарным Призраком Оперы.
Правда медленно проникала в мой разум, ибо расследование мое на каждом шагу наталкивалось на события, которые на первый взгляд казались сверхъестественными. Не раз я был близок к тому, чтобы бросить это занятие, преследуя ускользающий образ. Но наступил момент, когда я был вознагражден, получив наконец доказательства того, что Призрак Оперы являлся чем-то более значительным, чем просто привидением.
В тот день я провел много часов за чтением «Мемуаров директора Оперы» – легкомысленной книги Моншармина, который всегда был чрезвычайно скептически настроен. За все время своего пребывания в Опере он так ничего и не понял в загадочном поведении Призрака, бесконечно высмеивая его. Однако именно этот писатель стал первой жертвой любопытной финансовой операции – так называемого волшебного конверта.
Отчаявшись что-либо раскопать, я покидал библиотеку, когда на лестничной площадке встретил достопочтенного администратора нашей Национальной академии. Он вел непринужденную беседу с маленьким, энергичным, франтовато одетым пожилым человеком, которого охотно представил мне. Господин администратор был в курсе моих исследований и того, с каким нетерпением и безнадежностью я пытался выяснить местонахождение следователя по знаменитому делу Шаньи, мсье Фора. Никто не знал, где он обосновался, жив или мертв. Оказывается, вернувшись из Канады, где провел пятнадцать лет, Фор первым делом приехал в Париж, намереваясь получить удобное кресло в секретариате Оперы. Этим маленьким старичком и был сам мсье Фор.
Мы провели вместе большую часть вечера, и он рассказал мне о деле Шаньи все, что знал. Из-за отсутствия доказательств ему пришлось сделать вывод о безумии виконта и случайной смерти старшего брата, но он по-прежнему сохранял уверенность, что между двумя братьями произошла ужасная драма из-за Кристины Даэ. Судьба девушки и виконта так и осталась для него загадкой. Когда я рассказал ему о Призраке, он, конечно, только рассмеялся. Мсье Фор был осведомлен о странных событиях, свидетельствующих о присутствии сверхъестественного существа в Опере. Он также знал историю «волшебного конверта», но не счел ее достойной внимания судьи, расследующего дело Шаньи. Тем не менее он все же выслушал показания свидетеля, который явился добровольно, утверждая, что встречался с Призраком. Этот свидетель был ни кем иным, как личностью по прозвищу «Перс», известной всем завсегдатаям Оперы. Судья принял его за блаженного.
Естественно, я чрезвычайно заинтересовался Персом. Мне не терпелось найти, пока еще не поздно, этого ценного и удивительного свидетеля. Удача снова оказалась на моей стороне, и мне удалось обнаружить Перса на улице Риволи в маленькой квартирке, которую он почти не покидал и где впоследствии ему суждено было умереть через пять месяцев после моего визита.
Поначалу я был осторожен. Но когда Перс с детской откровенностью рассказал мне все, что он лично знал о Призраке, и предоставил мне доказательства его существования: занятную переписку Кристины Даэ – переписку, которая пролила свет на эти странные события, – я больше не мог сомневаться! Нет! Нет! Призрак не был мифом!
Разумеется, мне возражали, что эта переписка, скорее всего, не является подлинной и что ее мог сфабриковать человек, чье воображение, бесспорно, питалось фантастическими выдумками. Но, к счастью, мне удалось найти оригинал, написанный рукой Кристины, не входящий в пресловутую пачку писем, и благодаря сравнительному анализу обоих образцов почерка последние мои сомнения отпали.
Я также разузнал все, что сумел, о Персе и в результате признал в нем честного человека, не замешанного в каких-либо преступных махинациях.
Таково же мнение друзей семьи Шаньи, весьма порядочных людей, которые тоже оказались вовлечены в дело. Когда я выложил перед ними все документы и выводы, к которым пришел, то получил самую горячую поддержку, и позволю себе воспроизвести по этому поводу
Национальная академия музыки и танца – такое официальное название носит Опера Гарнье, или Гранд-опера, театр, послуживший прообразом места действия романа. В театре действительно есть описанные в романе подземные туннели, а также подземный резервуар, где держат сомов (а вот озера в подвалах нет); персонажи и события романа имеют реальную подоплеку (
