ороткий маршрут! – передразниваю айфон, желая раздробить на кусочки адскую штуковину, заведшую меня по неизвестной тропе в какую-то лесную глушь.
– Потеряно соединение со спутником, – точно нарочно, с издевкой выдает мобильный.
– Ну, класс! – вскидываю руки.
Слезы подступают к глазам, и я сдерживаю их как могу. Нужно сейчас же позвонить отцу. Он пришлет своих мордоворотов, и меня вытащат отсюда. И будет все хорошо. Конечно, огребу от папы по первое число. Но это уже неважно.
Срываю телефон с подставки и с ужасом понимаю, что связи нет. Совсем. Наверное, нужно выйти на улицу.
Дверь чертит узор на снежном насте. Выбрала же погодку!
Меня тут же обдает холодом. Он беспощадно забирается под юбку. Снежные хлопья летят прямо в глаза.
– Блин! – глубоко утопаю в сугробе, и снег забивается в сапоги. Неприятно морозит кожу.
– Помочь?! – от неожиданного вопроса я подскакиваю на месте.
Сердце забивается в горле, а я судорожно пытаюсь понять, откуда тут мог взяться человек?
Да еще такой…
Здоровенный, как откормленный бычара. В занесенном снегом тулупе. С топором, висящем на петле у мощного бедра. И с крупным бревном на плече. Такое обычному человеку и не поднять. А этот как пушинку держит.
– Помочь, говорю?! – недовольно повторяет свой вопрос. Голос грубый.
Йети что ли? А говорят, их не существует.
Пялюсь на незнакомца, не в силах произнести ни слова. Зубы начинают стучать от холода.
– Связи здесь нет. Бензина до утра не хватит. Жопу свою тощую отморозишь, – нагоняет страху мужик, вообще не заботясь о том, что я сейчас чувствую.
– Толкнете? – только и получается выдавить из себя. Стараюсь ниже натянуть короткую шубку, улавливая заинтересованный мужской взгляд на своих бедрах.
У моего отца полно жутких головорезов, вот только ни один из них не вызывает таких чувств. А этот хоть и выглядит прилично, как обычный деревенский мужик, только громадный, но в нем на расстоянии ощущаешь давящую силу. Ауру хищника. Опасность.
– Короче, расклад такой. Идешь со мной, а завтра трактором вытащим твою тачку.
– А почему не сейчас?
Здоровяк, наверное, не в курсе, но впечатления добродушного помощника он не производит. Тут еще подумать надо, что лучше: насмерть в машине замерзнуть или с ним пойти. Замахнется своим сверкающим топором – и нет меня.
– Идешь или нет? – никаких пояснений.
С надеждой смотрю на телефон, но линии связи не подают никаких признаков жизни. Удрать бы. Потому отступаю на шаг назад. Вот только куда удирать? И получится ли? Вряд ли…
– Ну, как хочешь, – без эмоций выдает незнакомец и, поправив бревно на плече, удаляется в сторону леса.
Я еще какое-то время мнусь на месте, а потом все же кричу громиле вслед:
– Стойте! Подождите! Я с вами пойду!
Сама не понимаю, как принимаю такое решение, но перспектива остаться одной посреди лесного массива, да еще и в темноте без всяких средств связи пугает меня гораздо больше. Я когда об этом думаю, меня одолевает настоящий ужас. Побольше, чем от вида мужика с топором.
Он не останавливается, но я, закрыв машину, бросаюсь за ним. Утопаю в глубоких сугробах, стараясь ступать по широким мужским следам. Мокрый снег облепляет лицо, одежда становится неприлично влажной. В сапогах образуются настоящие сугробы.
– Да, стойте вы! Я не успеваю! – кричу ему в след.
– Жить хочешь, поспеешь! – бросает он даже не оборачиваясь.
Вот, урод! Деревенщина неотесанная и грубая.
Я пыхчу, шмыгаю носом, но довольно быстро выбиваюсь из сил. От безысходности падаю прямо в снег, понимая, что дальше идти не смогу. Все. Выдохлась. От обиды всхлипываю. Как теперь вернуться к машине?! И даже не успеваю понять, как огромная лапища вытаскивает меня из сугроба, и я оказываюсь на плече мужика. А на другое он снова закидывает крупное бревно, с которым не расстается.
Огромная ладонь со стальными пальцами приземляется на мою задницу. Даже через платье и колготки понимаю, какая она горячая, несмотря на лютый, как мне кажется, холод.
– Эй! – одергиваю спасителя. – Вы не могли бы… руку подвинуть?
– Так? – слышу в ответ и ощущаю, как лапища спускается ниже.
Крупные пальцы теперь неприлично касаются моей промежности, и верзила безо всякого смущения, точно невзначай, надавливает на складочки.
– Да вы… – давлюсь воздухом.
– Если
