включи!
Вот я…
Чернышевский вернул мой телефон, а я вместо того, чтобы включить его и позвонить домой, непонятно о чём думала. Неудивительно, что отец так бурно отреагировал на моё опоздание, он в принципе очень строг к нам с братьями. Но ко мне в особенности.
Если верить словам моей покойной бабушки, у папы была очень бурная молодость. Он старше мамы на десять лет и женился в достаточно зрелом возрасте. Более того, бабушка утверждала, что у моего отца есть ещё дети, старше меня. Внебрачные.
Я была маленькой и часто слышала разговоры матери и бабушки, но с трудом могла уловить их логику и последовательность. Всё всегда сводилось к тому, что папа якобы был достаточно популярен у противоположного пола, а женился на такой невзрачной мыши, как моя мать. И она должна была ценить его доброту, так считала бабушка.
Но это всё лирика, а самое главное в этой истории то, что отец с чего-то решил, что я могу пойти по его стопам. Поэтому мне никогда не разрешалось выходить из дома после семи вечера, носить вызывающую одежду и злоупотреблять косметикой.
Меня не особо напрягали запреты отца, я была увлечена учёбой и сама не стремилась к разного рода сомнительным развлечениям. Мне хватало общения со сверстниками в пределах школы, я была послушной дочерью. До сегодняшнего дня.
Теперь же я чувствую себя так, словно мне на голову вылили ведро помоев. Мерзко и униженно одновременно.
Медленно отрываюсь от стены, потому что до этого стояла, словно приклеенная. Захожу в спальню и закрываю за собой дверь. Главное, немного переждать. Гнев отца скоро утихнет, и я смогу спокойно жить, как и раньше. Если получится, как раньше.
Влад. Он пугает меня и в тоже время притягивает к себе, словно магнитом. Мне любопытно узнать, что у этого странного парня на уме, почему он ведёт себя так… неоднозначно.
Через час своего заточения я набираюсь смелости и выхожу из комнаты. Терпеть больше нет сил, я жутко голодна и, в конце концов, хочу в туалет.
Судя по звукам храпа, исходящим из родительской спальни, отец спит. Поэтому я беспрепятственно иду в кухню и делаю себе чай. Заходит мама.
Она устало опускается на стул и бросает на стол полотенце для рук.
– Надь, помоги пацанам сделать русский, а? У меня уже просто сил на них нет. И терпения тоже, – тяжело вздыхает.
Как будто у меня есть силы. Особенно после всего того, что произошло сегодня.
– Да, мам, конечно, – натянуто улыбаюсь. Не думаю, что мама не понимает моего состояния, но, кажется, её удобнее делать вид, что всё в порядке.
Всегда завидовала тем девочкам, которые дружат со своими мамами. Секретничают, рассказывают им о своих переживаниях. У нас не так. Нет, конечно, родители любят меня по-своему. И мама старается, как может, но всё же не подруги мы с ней, как ни крути. Может, оно и к лучшему.
До переезда в этот город я очень тесно общалась со своей тётей, маминой сестрой. Она старше меня всего на восемь лет, и мы всегда с лёгкостью находили общий
