Двустворчатые двери были приоткрыты, из-за них доносилась музыка и гул голосов.
Роберт снял с головы передатчик, вылез из мыслелета и замешкался на нижней ступеньке, прикидывая, как бы потихоньку проскользнуть внутрь и сделать вид, что он здесь давным-давно, с самого начала…
Из дверей вышел андроид в красно-золотой одежде, с пустым подносом в руке, и начал спускаться по лестнице наискосок, направляясь прямиком к мальчику.
Роберт замер.
Слуга сильно и резко подбросил поднос, ловко поймал его за ребро и занес за плечом, глядя на Роберта знакомым тупым, неотрывным взглядом.
Роберт кинулся к мыслелету, прыгнул в кресло, в дикой спешке напялил передатчик и взмыл в воздух, на ходу задвинув колпак.
– Летим!!! – вслух выкрикнул он.
Шар послушно рванулся прочь, но потом беспорядочно заметался, как растерянные мысли его пилота.
«Папа сейчас в доме, вместе с гостями…»
«Я не могу влететь в дверь! Вдруг андроид проломит своим подносом оболочку мыслелета, а потом…»
«Позвать на помощь? Подождать, пока выйдет кто-нибудь из людей?»
И тут Роберт заметил то, чего не замечал раньше: несколько окон были открыты, легкий ветерок выдувал из них короткие полупрозрачные занавески. Мальчик оглянулся на лестницу. Андроид быстро шел по ступеням вниз, все еще держа наготове свое странное оружие.
Роберт очертя голову ринулся к ближайшему окну, направил шар в проем, вписавшись в него с точностью до сантиметра… И очутился в стае ярко-голубых птичек, сжимающих в клювах пухлые алые сердечки.
Птички бросились врассыпную, роняя сердечки, а Роберт в панике сделал крутой вираж, чтобы вырваться из стаи. Птички исчезли, но перед мыслелетом возникло нечто громадное, пестро-разноцветное. Мыслелет с разгону врезался в это «нечто», и оно с громким хлюпаньем разлетелось на куски.
– Аааах!.. – единым выдохом донеслось снизу.
Мысли Роберта так же дружно выдохнули: «Ааах!» – и упали в обморок.
Мальчик замер внутри заляпанного белым, желтым и красным шара, и мыслелет тоже замер, не получая от своего пилота никаких указаний.
Все вокруг затихло, застыло, даже музыка перестала играть.
Вися над круглым столом величиной с арену старинного цирка, Роберт сквозь перепачканный пластик смотрел на ошарашенных людей внизу. Лица, наряды и волосы гостей были в разноцветных пятнах, по всему столу валялись руины того, что в клочья разнес мыслелет, и птицы, побросав сердечки, с радостным щебетом клевали эти руины.
Время остановилось, и Роберт всей душой пожелал, чтобы оно остановилось навсегда! Потому что он понял, во что влетел.
В громадный воздушный торт.
Тетя Люсильда обожала такие торты и всегда настаивала на том, чтобы они не просто появлялись на столе, а торжественно над ним
