рискованной, поскольку фургон заваливался на один бок.
Воскресный летний день выдался жарким. Мама нетвердо помнила дорогу, и отец давал ей указания, но в самый последний момент. Вроде как поддразнивал, но чувствовался в этом скрытый укор.
– Здесь будем сворачивать? Или дальше? Вот увижу мост, тогда скажу.
Маршрут был непростой. Вблизи Далглиша все дороги прямые, а здесь они петляли среди гор или увязали в болотах. Кое-где виднелись лишь две колеи, разделенные грядой одуванчиков и подорожника. Кое-где над дорогой плетями нависали побеги куманики. Эти высокие, густые заросли, плотные и колючие, с блестящими зелеными листьями, которые в солнечных лучах казались почти черными, напомнили мне море, что расступилось перед Моисеем.
Впереди показался однопутный мост, похожий на сцепку – точнее, на остов – пары железнодорожных вагонов. Надпись гласила, что грузовикам на него заезжать опасно.
– Не доедем, – сказал отец, когда фургон запрыгал по настилу моста. – А вот и он. Старик Мейтленд.
Моя сестра заинтересовалась:
– Где? Кто? Откуда?
– Река Мейтленд, – пояснила мать.
Там, где перила моста обвалились, мы посмотрели вниз и увидели прозрачную коричневатую воду, которая подернулась солнечной рябью, обтекая большие, темные валуны и подступавший к руслу кедровник. Мне нестерпимо захотелось окунуться.
– А они ходят купаться? – спросила я, имея в виду теток: если сами ходят, то, может, и нас возьмут.
– Купаться? – переспросила мама. – Не могу себе такого представить. Или ходят? – обратилась она к отцу.
– Я и сам не могу представить.
Из мрачного прибрежного кедровника дорога пошла в гору. Я стала припоминать имена теток:
– Сьюзен. Клара. Лиззи. Мэгги. Дженнет умерла.
– Энни, – подсказал отец. – Не забудь Энни.
– Энни. Лиззи. Нет, я уже ее называла. Кто еще?
– Дороти, – пришла на помощь мама, сердитым рывком переключая передачу, и вот мы уже оказались на вершине, а темная от кустов лощина осталась позади.
Здесь, наверху, тянулись пастбища, поросшие лиловым цветущим молочаем, люпином и рудбекией. Деревьев почти не было, зато вдоль дороги пышно цвела бузина. Кусты будто замело снегом. Среди вершин возвышалась одна, совсем лысая.
– Гора Хеврон, – сообщил отец. – Самая высокая точка округа Гурон. По крайней мере, так я слышал.
– Вот теперь я сориентировалась, – сказала мама. – Буквально через минуту увидим, да?
И верно: вдали, на фоне цветущих бурых гор, появился большой деревянный дом без единого деревца поблизости, а при нем – сарай. Сложенная из бревен конюшня теперь была переоборудована под амбар. Дом, вопреки моим уверенным воспоминаниям, оказался выкрашен не белой, а желтой краской, да и та изрядно облупилась.
Перед
