и означает «говорильня». Такова его участь. Говорим, говорим… Таких разговорчивых депутатов в нашем Отечестве еще не было. Но и от молчаливых, как оказалось, толку тоже мало. Поэтому становилось очевидным: надо быстрее продвигаться к золотой середине, создавать традиции просвещенного, эффективного парламентаризма. Именно нашему Верховному Совету выпала миссия решать эту задачу. Только вот на деле разделение властей у нас – это бесконечная их борьба. Отсюда – бессмысленные и злобные нападки на парламент, конструирование в его лице образа врага.
Нельзя не признать: далеко не все у нас получалось. Но и то понять нужно: мы начинали практически на пустом месте. Традиции российского парламентаризма только создаются. Судя по историческим источникам, Государственная дума начала XX века мало чем отличалась в этом отношении от нашего Верховного Совета. Позади еще одни выборы. Как-то поведут себя новые депутаты? Могут ли они быть другими? Цивилизованный парламент создается на протяжении не десятилетий даже, а столетий. Касается это, впрочем, и демократии, и рыночной системы, и политической культуры в целом.
Оглядываясь назад, я иногда задаюсь вопросом: почему же меня избрали народным депутатом? Думается, в первую очередь это избрание объясняется переменами, которые принесла с собой перестройка. При всем критичном отношении к ней, точнее, к политике партийно-государственного руководства СССР, названной «перестройкой», она создала новую атмосферу в обществе. Впервые появилась возможность открыто выражать свои мысли, отстаивать многопартийность, выступать с критикой существующей системы. Это – величайшая победа. Но многие из нас, в том числе составившие явную оппозицию, оказались не готовыми к этому. Обретя возможность действовать свободно после десятилетий жестокого тоталитарного управления обществом, они выступали в роли рыцаря Ланселота, одержимого сведением счетов и разрушением. Ни у правых, ни у левых не нашлось запаса созидательных и позитивных идей. Не оказалась на высоте и значительная часть депутатов, получивших мандат благодаря активности структур КПСС. Они не продемонстрировали созидательно-реформаторских усилий, в которых так нуждалось и нуждается общество. Старые привычки, страхи, обязательства и многое другое довлели над этими людьми. Одни освободились от этого раньше, другие – позже. Такова жизнь. Она развивается согласно эволюционным, а не революционным законам.
Меня не привлекали обе крайности. Соответственно, насколько мог, я дистанцировался от них. В крайностях я всегда видел проявление невежества.
Анализируя отшумевшую еще в 1990 году предвыборную борьбу, я понимаю, что мои соперники (и не только они) считали, что мое положение работника ЦК КПСС дает мне определенное преимущество перед ними. Вообще, непосвященным казалось, будто эта должность обеспечивает массу выгод, большое материальное благополучие, автоматическую поддержку самой влиятельной политической силы. Это
