орала, перекрикивая и ваш галдёж, и стук колёс. Все затихли.
– А что, что случилось… – с набитым ртом, давясь чем-то, спросила учительница, готовая бежать и следить.
– Да, как что… там… там… ваши школьники целуются. Они там сексом займутся, вы не увидите… – продолжала возмущаться женщина.
Учительница приняла меры, дожёвывая на ходу. Вскочила со своего насиженного и нагретого места и рванула в сторону, куда махнула жалобщица, на ходу застёгивая распахнувшийся халат.
– Что вы творите… прекратите… сейчас же, – кричала она, двигаясь в сторону указанного купе, не разобравшись.
Воцарилась тишина. И школьники притихли. И учительница резко замолчала.
– А… это… вы… простите…
Целующиеся оказались новобрачными, ехавшими в свадебное путешествие. Их поцелуи были вполне законными, закреплёнными штампом в паспорте. И уж точно не имели отношения к учительнице. Возникшая тишина была такой тихой, что, казалось, утопила в себе даже грохот колёс. Учительница тихо оправдывалась. Влюблённые, глядя непонимающе, пытались понять, что от них хочет эта чужая женщина. Опомнившись, учительница извинилась, затем, оглянувшись, всё же добавила в сторону «своих»: «Ведите себя прилично…» – и испарилась…
На самом деле учителям беспокоиться было не о чем. Вы вели себя более чем прилично. В те годы царили строгие нравы, мораль и нравственность. В смысле – официально царили. То, что происходило за закрытыми дверями, на поверхность не всплывало. «Разврат», как тогда назывались любые проявления сексуальности, конечно, был. Но он был не легитимен. Не заметен. Не озвучен. А вот «на людях», в обществе, при свидетелях… ни-ни… тем более, что вы были почти детьми, а у детей, даже со взрывающимися гормональными фейерверками, своя мораль. Особо строгая. Комсомольская. Так что поцелуйчики в вагоне… это было не про вас…
Но в поездке произошло то, что ты так ждала. О чем мечтала вечерами в своей постели, покрываясь «мурашками» от одной мысли, что вот-вот… скоро… совсем скоро… это произойдёт. И ЭТО произошло. То ли Питер навеял, который даже зимой в дурную погоду, когда ледяные стрелки дождя режут щёки, полосуя до боли кожу, остаётся романтичным. То ли фильм «Ромео и Джульетта», снятый англичанами пару лет до этого, но именно в том самом году вышедший на экраны страны. Ромео был прекрасен и в твоих снах рисовался именно его киношный образ. А Джульетта… ты ревновала его к ней. Она не казалась заслуживающей его любви. Тебе было столько же, сколько им. И ты вписывала себя в их историю. Примеряла на себя его любовь. Ты была Джульеттой. А Ромео… пусть будет он, тот самый из кино.
What is a youth?
Impetuous fire
What is a maid?
Ice and desire
The world wags on…
Божественная мелодия песни из фильма звучала в ушах волшебными чарующими переливами.
Что есть юноша? Пылающее пламя.
