перебила я.
– Так я уже неделю валяюсь с холециститом в первой городской… – Сестра переместила камеру вниз, и на экране появились её ноги в открытых тапочках винного цвета. – Плюс ещё палец сломала, – она пошевелила аккуратными пальчиками, один из которых был забинтован. – Навернулась на льду после папиного юбилея. Поэтому приехать к тебе, сама понимаешь, не смогу…
Губы мои превратились в узкие полосочки, я вжимала их в себя, чтобы они не так сильно дрожали.
– О господи… Отец с сердечным приступом, ты с печёнкой и пальцем, я без памяти… Сочувствую, Ива.
– Спасибо, Фло. Да мне уже скоро на выписку. – Сестра вновь явила мне своё печальное лицо в очках.
– Отличная новость, – невесело усмехнулась я. – Ну так что же дальше?
– Потом я начала разбирать отдельные слова. «Я убила человека, – говорила ты и горько плакала. – Я убила его, убила… Я ударила его топором, и вот он лежит передо мной в гостиной. Мне страшно, Ива! Что мне делать, сестрёнка? Он совсем не дышит, я боюсь, Ивушка…» Ты сильно кашляла, вот как сейчас. Я, конечно, не поверила, подумала, что это дурацкая шутка.
– Ничего себе шутка… И почему же я его… ударила?.. – прошептала я едва слышно.
– Картина, – подсказала Ива. – Ты упомянула о какой-то картине. Вроде бы ещё раньше, дня за три до случившегося, вы договаривались, что он тебе её продаст. Ты звонила ему и назначила встречу. На кой чёрт она сдалась тебе, Фло?
– Что за чушь, Ива… – Я стойко держалась, хотя сомнение всё же запустило в душу корявые щупальца. – Какая картина?! Я ни черта не разбираюсь в живописи! Я не знаю ни о какой картине, впервые слышу об этом художнике и никогда не звонила ему… И зачем мне назначать встречу в Щепнёве? Почему не у себя, не у Алекса?
– Это совсем не чушь, Фло, – покачала головой Ива. – Сейчас обвиняют Яну, но если она невиновна, как ты будешь жить с этим грузом, сестрёнка? Вчера звонил следователь, он намеревается навестить меня. Я, разумеется, не собираюсь сдавать тебя полиции, но это же ужасно, милая Фло… Просто ужасно…
Я сжала зубы. И она туда же. Не верю!
– Всё не так ужасно, Ива. – Я следила за тем, чтобы голос звучал уверенно и не слишком сильно дрожал. – Отец наверняка уже нанял Яне самого лучшего адвоката, и вот увидишь, она вылезет сухой из воды. Да и ей самой не занимать изворотливости. Это она на первый взгляд такая тихоня, а гляди-ка – сумела окольцевать миллионера. Вот ты так сможешь, а?
Ива молча насупилась.
– Вот то-то же… А адвокат докажет, что этот… как его… Лавровский угрожал Яне, а она, защищаясь, огрела его обухом по башке.
Ива, слабачка, хлюпнула носом.
– Отец раздавлен, считает, что она предала его… Путалась с этим художником… Много лет…
– Но, может, так оно и есть! – крикнула я в запальчивости.
Ива вздохнула.
– Не думаю.
Внезапно я заподозрила Иву в сочувствии Яне:
– А почему ты так выгораживаешь эту жа… женщину? Судя по фактам, она действительно
