и вздувшейся бугром ширинки.
Меня трясет от ужаса. Испуганные колючие мурашки табунами носятся по всему телу. Но особенно меня пугает его голос…
– Да, детка… Сопротивляйся. Меня заводит!
Он снова пытается поцеловать меня, и я кусаю его губу. Ему хоть бы что.
А его руки в это время шарят по моему телу. Его ладонь на моей груди. Я чувствую жадные пальцы через тонкую ткань рубашки. Он гладит мой сосок… Легонько сжимает его. Это ужасно!
С моих губ срывается хриплый выдох.
– Нравится?
– Нет!
Его губы в вырезе моей рубашки. Горячие, нетерпеливые…
Меня бьет дрожь. Ноги и руки ослаби. От ужаса я превратилась в кисель. Сейчас он расстегнет пуговицы, сорвет с меня лифчик и…
Я собираю все свои силы и отталкиваю его.
– Да хватит уже ломаться, – ворчит он.
Низкий тембр его голоса гипнотизирует и лишает воли.
– Ты же хочешь меня… Ты мокрая. Ты сама вернулась!
– Я вернулась за сумкой! – ору я прямо в его ухо. – У меня сумка осталась в зале! В ней телефон и ключи!
– Чего? – он отстраняется от меня.
– Я бы ни за что не вернулась, если бы не сумка!
Он оглядывается назад. На мою сумку, которая валяется на полу.
Дошло, наконец?
– Я не хочу тебя! Ты страшный! Ты… я тебя ненавижу!
– Серьезно? Прям ненавидишь? – ухмыляется он.
– Ты грубый неотесанный мужлан! Ты… просто животное!
– А тебе нравятся сладкие мальчики, да?
– Тебя вообще не касается, кто мне нравится!
Он все еще лежит на мне, опираясь на локти и накрывая меня своим огромным мощным телом. Я чувствую себя такой маленькой и беззащитной… Я боюсь его! И поэтому грублю и ору на него.
– Сколько у тебя было мужчин? – внезапно спрашивает он.
– А тебе что за дело?
– Любопытный я. Скажешь честно – отпущу.
Я замираю. Правда, отпустит?
Может, он все-таки джентльмен. Хоть в какой-то степени. Может, он из тех мужчин, кто держит слово?
– А как ты узнаешь, вру я или нет? – осторожно спрашиваю я.
– Я узнаю, – спокойно произносит он.
И смотрит на меня так, что я понимаю: да, он узнает. Он поймет. Так я и не собираюсь врать.
– Один! – выпаливаю я.
– Один?
На его лице явно читается удивление.
– Да! Один! Любимый! Единственный!
– О как. А чего тогда вчера ко мне подкатывала? Предлагала себя?
– Пьяная была!
– Прибухнуть, значит, любишь?
– Я вообще не пью!
Осуждать он меня еще будет… Сам маньяк и насильник!
– Ты обещал меня отпустить. Я сказала правду.
– Мало ли что я обещал…
– Мудак! – вырывается у меня. – Козел!
Он
