по каждому конкретному делу следующего алгоритма.
Первый этап. Выявление двух коллидирующих субъективных прав для ответа на вопрос, ограничивается ли возможность осуществления двух самостоятельных прав в результате их «столкновения»?
Второй этап. Обоснование законности ограничения одного из этих прав или их обоих.
Шаг 1. Существует ли обоснованная политико-правовая цель ограничения субъективного права?
Шаг 2. Существует ли объективная (рациональная) связь между ограничением права и целью, достигаемой в результате ограничения?
Шаг 3. Законно ли само основание ограничения (то есть отвечает ли цель ограничения субъективных прав требованиям правопорядка)?
Шаг 4. Нахождение непосредственного баланса, разграничение двух противоречащих прав, то есть обозначение сфер действия каждого субъективного права (пропорциональность stricto sensu).
Третий этап. Определение наиболее эффективных средств правовой защиты (присуждение remedies). См.: Ульбашев А. О конституционализации частного права // Сравнительное конституционное обозрение. 2017. № 6. С. 97–98.
25
Собрание законодательства РФ. 2006. № 31 (1 ч.). Ст. 3448.
26
Sartor G. Human Rights and Information Technologies // The Oxford Handbook of Law, Regulation and Technology Edited by Roger Brownsword, Eloise Scotford, and Karen Yeung. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199680832.013.79, р. 448.
27
Один из крупнейших российских цивилистов XIX века Г. Ф. Шершеневич вполне обоснованно считал историческое исследование необходимым предварительным условием «для систематического изучения гражданского права и для критики его с точки зрения законодательной политики» (Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права (по изд. 1907 г.) / Вступ. ст. Е. А. Суханова. М.: Спарк, 1995. С. 15). Нет сомнения, что и для такой пусть несравненно более молодой – в сравнении с гражданским правом – отрасли права, как информационное, особенно в период начала работ по осмыслению возможностей систематизации его норм в форматах Информационного, Инфокоммуникационнного или Цифрового кодексов, такого рода обращения к историческим корням современной свободы слова весьма полезны.
28
Авторы комментария к Конституции РФ, подготовленного Институтом государства и права РАН (Конституция РФ. Научно-практический комментарий. Под ред. Б. Топорнина. М., 1997) уверенно включают в формы производства и распространения информации художественные формы выражения, тем самым связывая свободу слова и право на информацию с принципом свободы творчества, зафиксированным в ст. 44 Конституции РФ «Каждому гарантируется свобода литературного, художественного, технического и других видов творчества, преподавания».
29
Интересно отметить, что отношение человечества к постоянно обновляемым форматам свободы выражения практически всегда отличалось тем, что предрекало исход с мировой коммуникативной арены предыдущих форматов. Вспомним соответствующие конструкты: «кино убьет театр», «телевизор убьет и кино и театр» и т. п. Известный итальянский обществовед и писатель Умберто Эко обнаружил проявления аналогичного мирового скепсиса даже к появлению письменности. В частности, он напомнил, что в свое время
