ему фантасты, наделял своих героев крыльями, жабрами, фантастической техникой.
Одно время Пырьев ставил фильмы о колхозах. Но не о тех колхозах, которые существовали в то время на самом деле. Он не хотел видеть грязь, бедность, безграмотность. Он придумывал самих героев. Богатых, нарядных, грамотных, веселых и счастливых…
У окружающих эта неправда вызывала раздражение и нарекания. Пырьева обвиняли в приспособленчестве. Да, вероятно, в то время это так и казалось. Никто не верил в возможность быстрых перемен. Но Пырьев, зажав уши, вел свою линию.
Но, пожалуй, самым знаменитым, можно даже сказать знаковым или культовым, фильмом послевоенных лет стала другая картина Пырьева – комедия «Кубанские казаки» с неизменной Мариной Ладыниной в главной роли. Фильм рассказывал о богатой и веселой жизни послевоенной деревни, за что его впоследствии, после разоблачения культа личности и тем более в 90-е, много критиковали.
С одной стороны, было за что. Картина показывала выдуманную, лакированную действительность, которую рисовали в официальных сводках, замалчивая реально существующие проблемы. Так, например, в конце 1946 года в «Огоньке» была напечатана оптимистичная заметка П.Я. Селезнева, секретаря Краснодарского краевого комитета партии: «Кубань живет хорошо, на славу! Колхозные закрома полны, урожай собрали вовремя и все другие работы справили. В этом году наш край дал государству шестьдесят четыре миллиона пудов хлеба, на пять миллионов пудов больше, да мяса сдали без малого вдвое против прошлогоднего». В это же время на рассмотрение Сталину поступила подборка документов об истинном положении дел с продовольствием в стране и сопроводительная записка от Берии: «31 декабря 1946 г. Представляю Вам полученные от т. Абакумова сообщения о продовольственных затруднениях в некоторых районах Молдавской ССР, Измаильской области УССР и выдержки из писем, исходящих от населения Воронежской и Сталинградской областей, с жалобами на тяжелое продовольственное положение и сообщениями о случаях опухания на почве голода».
Но критики, особенно постперестроечные, не жившие в те годы, не понимали, что было нужно людям, недавно перенесшим тяготы великой войны. Журналистка Т. Архангельская вспоминала, как в интервью одна из участниц съемок фильма рассказывала ей, что массовка, весело гулявшая по ярмарке и разглядывавшая горы фруктов, изготовленных из папье-маше, была голодной, но веселой. Они радовались съемкам, а вовсе не возмущались тем, что участвуют в создании обмана. «Мы верили, что так и будет и что всего много будет, – говорила она, – чего захочешь. И нам так нужно было, чтобы все было нарядно и чтобы песни пели».
У Раневской на эти годы приходятся тоже три самые легкие веселые картины из всей ее довольно небольшой фильмографии (она за всю жизнь сыграла всего в двадцати семи фильмах, включая телеспектакли, короткометражки и эпизодические роли без слов). Это «Небесный тихоход», «Весна» и «Золушка». Во всех них она себе образы создала фактически сама, благо режиссеры ей не мешали, а Григорий Александров, снимавший «Весну»,
