с той же сварливостью, как и до дневного сна, чая и тостика с маслом, старая леди буркнула:
– Управляющий вам разрешил бы.
И вернулась к своему пасьянсу, словно была в комнате одна.
Фанни уселась у камина подальше от старой леди, сняла перчатки, стала греть свои тонкие руки и предпринимать усилия для вытеснения Дуайта из памяти.
Старая леди продолжала класть карты на сукно, однако периодически взглядывала на Фанни поверх очков. «Не подфартило ей», – решила наконец старая леди. Фанни казалась ей более изможденной, чем с утра: определенно ее вылазка не имела успеха. А поскольку старая леди склонна была скорее симпатизировать потерпевшим неудачу, нежели получившим желаемое, поскольку щедрая порция масла на ее тостике способствовала пробуждению человеколюбия, старая леди вдруг обратилась к Фанни с вопросом:
– Вы что ж это – и чаю себе не закажете?
Фанни рассеянно огляделась. Поднос с чашкой, чайником и прочим еще не унесли – чайные принадлежности пребывали на столе, создавая ложное впечатление уюта в этой обшарпанной гостиной. Горели лампы, шторы были задернуты, и в отсветах камина старая леди менее походила на труп, чем помнилось Фанни: не только не казалась мертвой, напротив – выглядела оживленной, удовлетворенной скромными радостями, даже смаковала их, хоть и на свой лад, то есть как подобает особе почтенного возраста. «Неужели возможно довольствоваться столь малым? – мысленно изумилась Фанни. – Неужели так бывает – человек лишается всего, что делало жизнь приятной, и все-таки не ропщет? Но вдруг эта старая леди ничего и не лишалась – просто у нее изначально ничего такого особенного не было? Тогда ей и тосковать не о чем и роптать не на что; тогда для нее это естественное состояние».
– Пожалуй, закажу, – ответила Фанни.
Она потянулась к каминной полке, взяла колокольчик, позвонила.
– Из их ассортимента можно рекомендовать очень немногое, – сказала старая леди, – однако я могу рекомендовать – и рекомендую – тостики с маслом.
– Спасибо, тогда я закажу парочку тостиков с маслом, – ответила Фанни и добавила, решив, что беседовать с персоной незнакомой и непредвзятой будет продуктивнее, чем в молчании силиться забыть Дуайта: – Гостиничная жизнь, наверное, очень утомляет?
– Будто сами не знаете, – фыркнула старая леди.
– Откуда же мне знать?
– А вы разве не из репертуарного театра?
– Вы имеете в виду шумных актеров, о которых говорили утром? Нет, я не из их числа.
– Вот как? А я думала, вы актриса. Я судила по цвету ваших волос.
– Цвет вполне натуральный, – поспешно сказала Фанни (слишком поспешно, ибо это была неправда).
– Неужели? – процедила старая леди, сопроводив это единственное слово многозначительной паузой.
Разумеется, нынче Фанни получила достаточно ударов. Этот дополнительный укол погоды
