на место казни ее привело собственное расписание утренних пробежек.
Сантьяго присел, чтобы получше изучить омерзительное зрелище.
Мертвец был мертв. Смерть от теслера ни с чем не перепутаешь.
– МИСТ-27, – высказал свое предположение Сантьяго. Кассетное самонаводящееся устройство. Игла из разумного тектопластика, вылетающая из теслерного дула с постоянным ускорением в двенадцать g, выискивающая жертву по резонансу биополя. В тридцати сантиметрах от цели игла разделялась на рой дротиков размером с зернышко кориандра, способных фатальным образом нарушить работу текторных систем воскрешенного мертвеца. Беспощадное оружие. Настоящая смерть, с которой даже Дом смерти ничего не мог поделать. Единственное, чего боялись воскрешенные.
Теслерный заряд угодил дважды покойнику прямо в середину тела. Даньтянь[11], центр бытия. И небытия. Ниже пояса теперь не было ничего, кроме смердящего рагу из асфальтобетона и синтетической плоти. Руки тянулись из покрытой волдырями стены в бесплодной мольбе. Верхняя часть торса наклонилась вперед, как чрезвычайно правдоподобный барельеф. Сантьяго испытал зловещее, навязчивое чувство, что незнакомец пытался пройти сквозь стену, и нечистое мертвяцкое вуду его внезапно подвело. Голова трупа с печалью наклонилась влево. Прямо как у Христа на кресте. Да, у Иисуса было такое же выражение лица. Ужас, боль, гнев, скорбь, предательство. «Или, Или, лама савахфани!»[12], холодной сваркой прикрепленное к глазному дну. В древности, на заре Эры Информации, бытовало суеверие: дескать, на сетчатке сохраняется отпечаток увиденного за миг до смерти.
Даже смерть не лишила убитого красоты. Мертвые были физически привлекательным племенем. Когда плоть можно разобрать на составные части и воссоздать в любой форме, совершенство рождается без труда, а молодость стоит дешево. Так же как уродство, дряхлость, причудливо-величавая монструозность, стильные и волнующие изъяны, лики и тела знаменитых кинодромных старлеток.
Генетизированные макаки со шкурами всех цветов радуги уже потрудились над пальцами, ободрали тектоплазму с синтетических костей. Одна обезьяна лежала в канаве дохлой кучкой переливчатой шерсти. Других ожидала та же участь: вероломная сладость мертвого мяса таила в себе отраву. Скоро слетятся птицы, чтобы исклевать глаза, уши и губы.
Сантьяго изучил мертвые руки трупа. Ладонь оказалась нетронутой.
– У него нет знака смерти? – озвучила миссис Сифуэнтес тревожную мысль, которая пришла в голову обоим.
Знак в виде буквы V: нисходящий штрих – жизнь плотская, подвластная энтропии; восходящий – жизнь вечная, воскрешенная; горизонтальная черта – неотвратимость смерти. Неуничтожимая печать Дома смерти. Очень редко спиновые переменные во время реконфигурации могли отобразить знак на левой руке, а не на правой, но резервуары Иисуса никогда не давали осечки. Возродиться без печати – все равно что без рук, сердца, головы. Немыслимо.
У подножия стены
В синодальной Библии: «Боже мой, Боже мой, для чего Ты меня оставил?» Фраза относится к последним словам Иисуса Христа, произнесенным на кресте.
